Кристина Выборнова - Книги про волшебников и волшебство

Антон продолжал стоять, не шелохнувшись, а она тихо смеялась, вся наполненная счастьем, как музыкой.

– Ты так ничего не сыграешь!..

Он нехотя опустил девушку на траву, раскрыл футляр.

Ещё не взмахнул смычок, ещё не запела скрипка, а для Марии уже не существовало ничего вокруг: ни сумрака сада, ни дома, ни отца, ни князя – только её Музыкант! И в этой отстраненности от всего реального, в очерченном Желанием круге, в саду Воображения – проросла его Мелодия!

Она уносила в небеса, низвергалась водопадом, била живым ключом родника, падала дождём, свистела ветром по крыше, светилась далёкой звездой, пылала костром на лугу, плавно текла рекой, кричала раненой птицей, билась бабочкой в стекло, и вновь взлетала под облака!

Её слышали все в городе, и на сердце становилось спокойней. Её слышал Снегирь и радовался за друга.

«Такой талант! – думал про скрипача мэр, укладываясь спать. – Но какое же это безрассудство – разбазаривать его налево и направо!.. Нет, Искусство нужно продавать… – убеждённо сказал он себе. – И за очень большие деньги!..»

Когда Антон опустил смычок, Мария тихо сказала, дотронувшись до его руки:

– Я не хочу здесь оставаться. Давай убежим… Я не буду ныть и не попрошусь назад.

– Ты и вправду этого хочешь? – скрипач осторожно взял её за руку, вглядываясь в глаза девушки.

– Очень! Я ведь уже дважды убегала из дому.

– Охотно верю, – улыбнулся Антон, вспомнив, как ловко Мария скользила по верёвке с балкона. Улыбнулся, а потом встревожился: – Но зачем? Тебе здесь плохо?

– Из-за князя…

– Но ты сказала, что не боишься его.

– Боюсь, – призналась она. – Боюсь его фальшивой улыбки и цепких глаз. Он погубит нас… Особенно теперь, когда я и ты…

– Хорошо, – музыкант покрыл поцелуями её прекрасное лицо, – мы не будем медлить – убежим, как наступит ночь…

И тени деревьев запрятали влюблённых, весенние ветки укрыли их белой фатой лепестков, земля расстелилась зелёным ковром, а кузнечики играли для них свой венчальный вальс!..

О, влюблённые! Нет вам дела до целого мира! Разве слышите вы грохот волн или гром пушек в миг Любви? На целой земле есть только вы, а вокруг – никого!.. Так кажется вам.

…Два осторожных силуэта мелькнули среди деревьев. Один остался за тёмными стволами, другой же торопливо и совсем неслышно заспешил в особняк мэра…

…Антон смотрел на Марию, прильнувшую к нему, с затаённой щемящей нежностью.

Стремительный взлёт от свободы на замёрзшей декабрьской дороге до этих связующих высот пробудил в нём эти странные чувства. Он ощутил разительный контраст между прошлым и настоящим!

И на миг увидел себя мальчиком, с детства не знавшего ласки; потом вспомнил себя подростком, который недоедал и мёрз по чужим углам; вновь пережил безрадостное время юности, когда гнала по дорогам сиротская доля. Он вдруг понял, чего был лишен все эти годы, и захотелось ему тепла, покоя, любви, – всего, что вдоволь досталось другим…

Мэр в ночном колпаке и халате уже собирался ложиться спать.

– Что?! – затопал он ногами, услышав донос Белого. – Они вместе?! Наедине?!.. До свадьбы?!.. Только этого мне не хватало!.. Почему не уследили? Почему позволили?! Почему не заперли все двери?!!

Белый вытирал пот со лба, мялся и невразумительно кряхтел:

– Все двери в доме были закрыты… Как вы и велели. Она сбежала через балкон…

– Опять сбежала?! Где они сейчас?! Где?!!

– В саду… – мямлил тайный агент. – Целуются…

– Целу-уются!.. – застонал мэр и, запахнувшись в халат, решительно понёсся вниз по лестнице. Белый едва за ним успевал.

– Ах, дрянная девчонка! Ну, погоди!.. – бормотал господин Ленард на бегу. – И скрипач не лучше! Воспользоваться моим хорошим отношением… Ну, что за молодежь? Одни только чувства на уме!.. Придётся её теперь запереть на ключ, чтобы – ни шагу!

– А со скрипачом как же?.. – спросил Белый. – Прикажете утопить или повесить?

– Дурак! – взвизгнул Ленард. – Чтобы ни один волос не упал с его головы!.. Кретины! Недоумки! И за что я вам только плачу жалованье?!..

Они выбежали в сад. Из-за ствола дуба появился Чёрный, который повёл их через кусты…

Два ярких луча от потайных фонарей осветили беглецов. Те сидели, прислонившись спиной к яблоневому стволу, держась за руки. Увидев разгневанного родителя, они вскочили на ноги, готовые ко всему.

– Так вот вы где! – прорычал мэр. – Вы, что же, захотели, чтобы его светлость снял мне голову?!.. Но другой головы у меня нет. Ведь он пригласил и вас, господин скрипач, завтра утром на охоту!.. Как бы я оправдывался перед ним?!

– Нечего оправдываться! – с вызовом сказала Мария, вновь беря за руку Антона. – С сегодняшнего дня я уже не невеста князя!

– Знаю… – вдруг бессильно махнул рукой мэр. Он снял ночной колпак и присел на резную скамью, стоящую рядом. – Прикажете объявить свадьбу?!

– Самую весёлую в нашем городе! – ответила дочь.

– И я стану тестем? – вдруг оживился Ленард.

– Самым лучшим тестем на свете! – подтвердила она.

– И – дедом?.. – с интересом спросил он.

– Самым добрым дедом в мире! – рассмеялась вдруг Мария.

– Так зачем же вы хотели бежать?! – воскликнул Ленард. – Думали, не пойму, не разрешу?.. Или, может, испугались князя?..

Мария молчала. Лишь сильнее сжимала руку Антона.

– А я взял – и понял, и благословил! – заулыбался мэр. – Оттого, что вспомнил, как сам когда-то любил… – Он смахнул невольную слезу со щеки. – Так видно суждено… А с господином Вольнором потолкую сам… – И, развернувшись, Ленард быстро направился к дому.

Тайные агенты поспешили следом. Уже у крыльца мэр обернулся к ним:

– На охоту выезжаем рано… А дочь запереть всё же придется… Иди, знай, что ещё вытворит… – И поднялся в свою спальню.

Он долго не мог заснуть. Всё думал о дочери, о покойной Луизе, о предстоящем разговоре с князем…

Ленард безумно любил свою единственную дочь, которая, как две капли воды, была похожа на мать. Случись что с Марией – Ленард, не задумываясь, послал бы к чертям и карьеру, и славу, и власть, и деньги! Даже самого князя! Он любил её так, словно этим отмаливал свои грехи за прежние годы…

Он зажёг свечу и достал из шкатулки переписку с Луизой, когда писал ей, выезжая по делам из города, и вдруг одна записка привлекла его внимание. Ленард удивился: как это он раньше её не заметил?!.. Эта было последнее письмо покойной жены. Он пробежал глазами розовый листок, с почти выветрившимся запахом её любимых духов, и вдруг со всей отчетливостью понял, что остался совсем один на целом свете!

День обещал быть тёплым и солнечным. Наскоро проглотив вкусный завтрак, Антон надел плащ и высокие сапоги.

Вскоре под окном зацокали копыта. На каурой лошади восседал мэр, на гнедой – Белый.