Александр Торопцев - Азовское море и река Рожайка (сборник)

– Почему на море не пошел? – спросила она племянника, который читал на скамье в палисаднике Жюля Верна.

– Не хочется что-то, – ответил он. – Вечером пойду.

Она с большим ведром ушла к колодцу, он отыскал нужную строку.

– Кушать хочешь? – вернулась тетя с водой.

– Что-то не хочется, может, потом.

Было жарко. Приключения капитана Немо не увлекали, как зимой, когда нужно было делать уроки.

– Может, компоту налить?

Но он и компота не хотел.

– Может, потом, пойду книгу положу. – Славка невесело поднялся со скамьи.

– Что же ты маешься, как неприкаянный? Занялся бы чем-нибудь.

Он вошел в дом, положил книгу на этажерку, сел на диван, свесил руки с колен. В доме было тихо, прохладно. На круглом столе лежало глаженое белье. В зеркале трюмо застыли длинными занавесками двери в спальню, на кухню, на веранду. Саманные [4] Сама́нный – сделанный из самана, необожженного кирпича из глины с примесью резаной соломы и др. , штукатуркой мазанные и белилами крашенные стены излучали покой, но покой этот только клонил ко сну, а спать днем он и дома не любил.

– Ты не заболел ли?

– Нет, почему?

Тетя пекла блины. У нее было хорошее настроение, а племянника будто бы вы́купали против воли.

– Слава! – позвала она его на летнюю кухню. – Может, на велосипеде хочешь покататься?

Сердце прыгнуло кошкой.

– Я не знаю. Может… – чуть не вырвалось по инерции «может, потом», но вовремя сработала голова, хоть и полусонная. Действительно, когда же потом? Потом и совсем не получится. Так все лето и пробегаешь на своих двоих.

– Пока дяди Вани нет. Пойдем! – Тетя Зина повела его на веранду.

Нет, такого в жизни не бывает! Велосипед, новый, с блестящими крыльями, легкий на ход, с фарой, с яркой меткой на раме и кожаным сиденьем! И все это ему одному на целый час!

На веранде, прислонившись к окну, стояло чудо велосипедной техники.

– Колеса накачаны хорошо. – Тетя зажала в руках руль и повела велосипед на выход. – Сейчас поедешь.

А он уже ехал! Он чуть не полетел с крыльца, забыв, что, когда ходишь по земле, ноги нужно передвигать с места на место, а не крутить ими.

– Потом протри его хорошенько от пыли, чтобы дядя Ваня не ругался. – Тетя Зина подвела велосипед к калитке.

– Ладно, – сказал он и наконец ощутил в ладонях ребристую кожу руля, а ноги его надавили на педали, напряглись и закрутились все быстрее, быстрее.

О, это даже не теплынь Азовского моря, не бычки, не теннис! Это – велосипед! Это нежный шепот шин по южной легкой пыли, ветер в волосах, звонкая песня в груди. Это – скорость!

– Ух, велик! – Он все сильнее нажимал на педали. – Такой ход!

Велосипед мчался по дороге, а за спиной, из-под деревенской хребтины с редкими антеннами, поднималось узкой полоской море. Навстречу пропылила машина. Наглотавшись землистой кислоты, он свернул вправо, и дорога двумя рыжими лентами побежала по лугу с сухой травой. Потянулись лесопосадки, перегораживая аккуратными квадратами поля. Голубое небо насвистывало бойкие песни. А велосипед бежал и бежал вперед. Ехать бы так до ночи. Но дядя Ваня…

– Пора домой! – крикнул Славка и покатил назад.

И вдруг по спине его ударили прохладные струи дождя.

– Ура! – обрадовался Славка, потому что за все это азовское время он соскучился по дождю. – Здо́рово! – крикнул еще раз и повернул голову назад. – Ого! – широко раскрыл он глаза. – Откуда такая туча взялась?!

Совсем близко, у заднего колеса, бежала огромная серая туча. Это ее «руки» касались мокрой спины, это ее «друзья» шуговали по лесопосадкам. Она догоняла Славку. С каждой секундой, с каждым оборотом колеса ее «ласки» становились жестче, злее. И вдруг перед глазами вспыхнула кривая белозубая улыбка, а над головой туча хлопнула сильными «ручищами»: трахнул гром по небу кулаком.

«Р-рах! Зашибу!» – услышал он ее голос, и мощный, настоявшийся в небесах ливень обрушился на ленивое побережье Азовского моря.

Его ждали взрослые, выпрашивали у неба дети, жаждала земля, раскрыв для воды свои поры-трещины. Он нужен был всем. И он пришел – веселый, шумный и дикий.

«Р-рах! Зашибу!» – рычала туча, и сверкало небо, грохотало, пугало.

Колеса чавкали по ожиревшей вмиг земле, велосипед бросало в вертлявую пляску, бесился в руках руль, ехать было невозможно.

«Скорее! – не сдавался Славка. – До луга нужно дотянуть, по траве легче будет. Скорее!»

Деревенская детвора в эти минуты выбегала на улицу, била ногами по лужам, ручьям в обочинах и кричала:

– Давай! Еще!

И Славка кричал, не замечая хрипа в голосе:

– Еще! Еще чуть-чуть! До травы!

А туча шлепала его по спине, голове, рукам и ногам: «Хо-хо-хо! Не спеши!»

Действительно, спешить было некуда. За лугом до дома можно проехать только по дороге. Грунтовой, упругой, быстрой еще пять минут назад. Грунтовой, разбитой ливнем, с клочьями грязи – теперь. По дороге велосипед перестал двигаться совсем. Славка пытался вести его тем же аллюром, как тетя Зина, когда выводила велосипед на улицу, но легкий на ход велик вдруг превратился в тяжелый механизм с невращающимися частями. Он поднял его на плечо, сделал несколько шагов – плечо заныло. Повел его опять по методу тети – спина устала. Хоть тащи его, как козла за рога!

– Давай! Давай! – хрипел Славка, толкая велосипед вперед.

А страшная туча ехидно огрызалась: «Р-рах! Р-рах!»

Он вздрогнул: «Как же теперь? Велик весь грязный. Дядя Ваня узнает. Что же будет? Велосипед весь заржавеет!»

Впереди он увидел деревню, дома тети Зины и тети Веры. Ему даже показалось, что кто-то стоит у калитки, но зло трахнул гром, и ветер холодом обжег руки.

– Будь что будет! – крикнул Славка и медленно пошел к деревне, качая мокрой головой. – Дядя Ваня велик купил, чтобы за жердёлами в посадки ездить, еще куда-нибудь по делам. Теперь он испортится. Грязи сколько, воды…

Ливень не слушал горе-велосипедиста, ему приятнее было разговаривать с мальчишками и девчонками, которые бесились под его музыку в деревне.

– Слава богу! – встретила его у калитки тетя Зина.

– Я не знал, что дождь, – бормотал Славка. – Что так получится.

– Иди на веранду, переоденься. Давай велосипед.

Пока Славка переодевался и пил компот с горячими блинами, тетя вымыла велосипед.

– Просох? На́ тряпку, протри велосипед, чтобы не заржавел.

– Ладно! – улыбнулся Славка и подошел к влажному чуду велосипедного завода.

За окном блеснуло солнце. Чистое, оно выкатилось на вечернюю прогулку, а небо, приняв его в свои объятия, упрямо толкало тучи подальше – за море.