Александр Охотин - Маг Данилка

Колорита добавляло и его чудное одеяние, над которым всё мы прикалывались. Представьте себе: погода почти летняя, на улице сухо, а на дяде Феде зимние валенки с галошами и грязные зимние брюки. Но это только ниже пояса он по-зимнему оделся, а вот выше пояса была майка, не знавшая стирки с античных времён. Да, ещё кепка фасона позапрошлого века плюс вечная сигарета в зубах. Представили? Ну и как оно вам?

Так вот, он стоял в этом своём прикиде, сильно наклонившись вперёд, как бы в падении, на носке левой ноги. Правая нога была отведена назад – для пинка. Изо рта традиционно торчала сигарета, а густое сизое облако дыма неподвижно застыло в воздухе.

Из подъезда выбежала Марья Павловна. Она подбежала к супругу и стала истошно орать:

– Ах ты ба-тюш-ки-и-и! Что же это тако-о-ое-е-е! Что это моего ненаглядного так скуко-о-ожило-о-о?! Го-о-осподи-и-и! Помоги да избавь от напасти иродово-о-ой!

Из дома стали выходить жильцы. Никто не понимал, что происходит. Советовали вызвать милицию, скорую помощь, пожарных, МЧС.

Вскоре во дворе собралась нехилая толпа. Там были и жильцы соседнего дома. Окна того дома тоже смотрят на наш двор, вот люди и увидели, что у нас происходит что-то странное.

В общем, всем было интересно посмотреть на чудо. Только малявкам Лизке и Лариске не до этого было: у них было очень важное дело в песочнице, что напротив нашего подъезда. Они там «пекли калачики» из песка.

Итак, дядя Федя застыл в нелепой позе, а Данилка чуть слышно сказал:

– Так ему, гаду, и надо, – потом ещё что-то непонятное пробурчал под нос, и к Марье Павловне:

– Марьпална, – говорит, – чтобы дядя Федя ожил, надо сказать дразнилку «Дядя Федя съел медведя».

Марья Павловна разразилась страшной бранью, а Данилка говорит ей:

– Марьпална я не дразнюсь. Правда, это поможет. Вот, смотрите, – и он произнёс дразнилку. Дядю Федю тут же отпустил «столбняк», и он упал в пыль. Поднявшись, он хотел было выругаться, но снова «остолбенел». Он застыл уже в другой, но тоже в смешной позе. А Данилка говорит:

– Марьпална, надо много раз сказать эту дразнилку, тогда дядя Федя совсем оживёт.

В этот раз Марья Павловна не ругалась. Она взглянула на застывшую фигуру мужа и нерешительно произнесла:

– Дядя Федя съел медведя.

Дядя Федя снова «отошёл от столбняка» и успел сделать несколько шагов, после чего снова застыл на месте…

Мы со злорадством наблюдали за этим «цирком». Марья Павловна истошно выкрикивала дразнилку и толкала дядю Федю к подъезду. За этим с хохотом наблюдали ребята, которые тоже вышли во двор. Кроме нас с Данилкой, там были уже Вадим с сестренкой Галей, мой младший братик Витька, Игорь Сорокин. Даже малявки Лизка и Лариска перестали копаться в песочнице. Они, на время, отставили неотложные песочные дела и просто захлёбывались от смеха, наблюдая за происходящим.

Дразнилка, истошно выкрикиваемая «Марьпалной», ещё долго была слышна из их квартиры на первом этаже. Потом у дяди Феди закончился последний «столбняк», и у них в квартире произошла драка. Это потому, что Марью Павловну зациклило на дразнилке, и она никак не могла остановиться, а дядя Федя просто зверел от этих слов.

Вызвали наряд милиции, чтоб утихомирить дворника. Приехавшие по вызову милиционеры вызвали скорую помощь из «психушки». В общем, Марью Павловну увезли в «дурку», а дядю Федю в отделение милиции.

А на следующий день, это было воскресенье, мы пошли с Овсянниковыми в цирк. Там, в цирке, такое было! В общем, расскажу всё по порядку.

Итак, утром, как и договаривались, мы, то есть я с мамой и Витькой, зашли за Овсянниковыми. Они уже закончили завтрак, и только Данилка ещё сидел за столом и доедал свою порцию гречневой каши. Вот уж чего он терпеть не мог, так это гречку. А вот его бабушка обожала всё гречневое. И не только бабушка, а ещё мама и дедушка. Вот только мама с дедушкой кроме гречки ели и другую пищу, а бабушка ничего другого не ела.

Данилка нам рассказывал, что бабушка вообще ничего, кроме «гречневой пищи» не ест, он говорил, что бабушка даже пирожки делает из гречневой муки, а начинка в них – гречневая каша. В общем, получалось, что только Данилке «гречневая пища» не нравилась. Но в этот раз он поедал кашу с таким аппетитом, будто это было мороженое или ещё что-то вкуснющее.

Итак, мы вышли из подъезда. В это время к дому подъехала машина. Оказалось, что это привезли из «дурки» Марью Павловну.

– Марьпална, – крикнул Данилка, когда та выходила из машины, – а правда, что дядя Федя медведями питается?

Марья Павловна что-то зло пробурчала под нос, а бабушка прикрикнула на Данилку:

– Перестань грубить! Это ещё что такое?! Как ты себя ведёшь?! Так вести себя неприлично, а юродивых обижать – вообще грех.

Марья Павловна как закричит:

– Ты сама юродивая! И муж твой юродивый! И дочь, и внук! И твоя мать была Юродивой и отец…

Эх, жаль, что мы в цирк торопились. Если бы не это… В общем, Данилкина бабушка нашла бы, что ответить, она ведь профи по скандалам. В общем, тётя Галя махнула на это рукой, и мы пошли дальше. Мы долго слышали позади, как оставшаяся у подъезда Марья Павловна продолжала истошным голосом перечислять «юродивых родственников» Данилкиной бабушки.

По дороге моя мама о чём-то болтала с тётей Галей, а мы с Данилкой и Витькой шли впереди и обсуждали свои дела. Я спросил:

– Данилюк, ты что, гречку теперь тоже любишь?

А он:

– He-а. Это такая гадость, что есть невозможно.

– А чего ж ты её с таким аппетитом хавал. Я же видел, что ты кашу чуть вместе с тарелкой не съел.

– А это, если не знаешь, и не каша совсем.

– Не каша?! А что?

– А я её во рту во всякую вкуснятину переделываю.

– Как это?!

– Просто. Для этого даже заклинания не нужны. Просто, вот подумаешь, ну и она и превращается в то, что подумал.

– Ну, ты и выдумывать!

– Ничего и не выдумывать. Я, если не знаешь, могу что хочешь переделать во что угодно.

Он поднял с земли обломок кленовой ветки и говорит:

– Вот смотри.

– Ну, ветка, – говорю. – И чего?

Ветка, неожиданно, превратилась в красивую белую розу:

– А теперь? -

– Ничего себе фокус! – удивился я, и спрашиваю: – Как ты это делаешь?

Я и правда тогда подумал, что это фокус, потому что Данилка нам и раньше фокусы показывал, то есть мы думали, что это фокусы. Это я потом узнал, что это не фокусы были. А вот в цирке… В цирке один фокусник, точно, фокусы показывал – допоказывался.

В общем, пока выступали акробаты, жонглеры, клоуны, всё хорошо было, а вот когда на арену вышел «факир из Индии Брахм Ришабхаскандха», уф, даже не выговоришь сразу. Если бы я это слово из «программки» не выписал, то и не запомнил бы. Так вот, как только он вышел на арену всё и началось. Сначала Данилка со злостью прошептал: