Карина Чепурная - Тайны Иномирска

– В этом случае всё упирается в скудность данных, – я допила чай и поставила кружку на поднос. – Скорее всего, в тот промежуток между торговым центром и возвращением домой и произошло нечто важное, что ускользнуло от внимания Кочетовой. Она не сказала, на каком именно отрезке пути обнаружила, что сын исчез?

– Сказала. На перекрёстке Победы и Синицинской. Отец это очень хорошо запомнил, потому что, как раз там располагается неплохая пивная… – от моего взгляда не укрылось, что пока Вадим рассказывал, то втихомолку распихивал конфеты по карманам (мне не жалко, но, всё же, можно было просто попросить).

– Отлично. Туда и отправимся сейчас, – кивнула я и в этот момент злосчастная ручка отклеилась и рухнула на порог. – Точнее, после того, как ты примотаешь дверную ручку на место.

Вадим застонал и снова взялся за скотч.

Точка зрения Фэй .

Перекрёсток как перекрёсток. Совершенно ничего особенного: толпы людей, настолько погруженных в свои заботы, что не видят, какой цвет горит сейчас на светофоре; бесконечные потоки машин самых разнообразных моделей проносящихся по дороге да мелкие магазинчики, пристроившиеся на первых этажах домов. Искать хоть какие-то следы потерявшегося ребёнка, не зная даже, как он выглядит, было, по меньшей мере, неразумно. Кстати, о неразумности…

– Описание мальчика, надеюсь, у тебя имеется? Хоть приблизительное? – Я отошла в сторонку, чтобы меня не смели люди, выходящие из автобуса.

– Разумеется, я всё записал со слов отца, – Вадим вытащил из кармана джинсов помятый листок и разгладил его. – Мальчик лет девяти-десяти, маленького роста, был одет в зелёную футболку с гиппопотамом, синие джинсы и кроссовки. Волосы русые, короткие. Глаза серые. Зовут Володей.

– Ты хочешь сказать, что твой отец настолько подробно запомнил описание мальчика после первого же раза? – удивилась я. – Я думала, у следователей за один день куда больше заявлений поступает и им некогда запоминать каждое в таких подробностях…

– А зачем моему отцу было это запоминать? – в свою очередь удивился Вадим. – Он просто подобрал заявление, которое сотрудники смяли и выкинули в мусорную корзину… А потом принёс домой и показал мне.

– Стоп. Ты же сказал, что записывал со слов отца, – напомнила я Вадиму.

– Так и было. Отец вслух зачитывал мне заявление, а я – записывал, – пояснил Вадим. – У этой Кочетовой жутко непонятный почерк… Ну, что, приступаем к поискам?

– Да-да, приступаем, – буркнула я.

Мы изучили улицу и пешеходный переход вдоль и поперёк, опрашивали прохожих (которые шарахались от нас как от чумы), но… всё без толку. По лицу Вадима уже расползалась ехидная усмешка. Разумеется, ему бы очень хотелось, чтобы мы ничего и никого не обнаружили, а если быть точной, то я не обнаружила бы. Именно поэтому из всех «загадочных» дел он выбрал дело о «пропавшем мальчике». Чем меньше данных – тем выше шанс на мою неудачу. Если Вадим хотел добиться именно этого, то он сейчас был как никогда близок к цели. Какими бы познаниями в паранормальных явлениях я бы ни обладала, этого было явно недостаточно, чтобы раскрыть это дело. Помочь мне не ударить лицом в глаз мог только случай. И он, как это иногда бывает, не заставил себя долго ждать.

Когда я проходила мимо какого-то переулка, мне показалось, будто я слышу чей-то тихий плач. Я заглянула туда и увидела мальчика в зелёной футболке с гиппопотамом, в точности соответствовавшего описанию, предоставленному мне Вадимом (который, как назло, куда-то запропастился и поэтому не был свидетелем моего триумфа).

– Володя, это ты? – тихо окликнула я мальчика.

Мальчик перестал плакать и посмотрел на меня:

– Я хочу домой… Тётенька, пожалуйста, отведите меня домой, к маме! Я уже несколько раз пытался найти дорогу сам… но не выходит!

– Как это так… – пробормотала я и попыталась взять мальчика за руку, которую он доверчиво протянул ко мне.

Вот именно что попыталась. Моя рука прошла сквозь него. На мгновение я застыла, обдумывая, что же это может означать.

– А, вот ты где, Фэй, – вернувшийся Вадим последовал моему примеру и заглянул в переулок. – Что это ты там такое увидела, а? Обычный тёмный переулок. К тому же загаженный, ты только взгляни на все эти бычки и прочее…

– Что значит, никого нет? – дрожащим голосом спросил Володя. – Но я же здесь! Я здесь! Я кричал и звал… но меня никто не слышал. Только вы, тётенька. Что происходит?

– Мама… – севшим голосом спросила я у мальчика, предчувствуя, что сейчас подтвердятся мои самые худшие предположения. – Твоя мама… Когда ты шёл с ней… Она не ругалась?

– Ругалась, – вздохнул мальчик. – Я сильно запачкал джинсы, и мама сказала… сказала…

– С кем это ты разговариваешь? – встрял любопытный Вадим, но я лишь нетерпеливо махнула рукой.

– Она прокляла тебя? – едва слышно сказала я.

– Да… – мальчик замялся. – Мама сказала, что «будь ты проклят»… У неё было такое злое лицо. Но это же она пошутила, ведь правда? Правда, ведь?!

Я сделала шаг назад. Мне доводилось слышать о жертвах родительских проклятий. Эти несчастные души становились озлобленными на всё живое полтергейстами или же несносными домовыми. Володю мать прокляла не до конца и потому всё ещё могла слышать его голос. Если бы мальчик был проклят до конца, то он бы уже перевоплотился в злобную потустороннюю сущность… В любом случае, я ничем не могу помочь этому несчастному созданию, что обречено на вечные скитания между миром духов и людей.

– Извини… Володя, я ничем не могу тебе помочь, – я быстро отвернулась от мальчика и зашагала прочь. – Я бы правда хотела, но не могу.

– Эй, куда это ты устремилась? А как же поиски? – завопил Вадим, бросаясь за мной.

– Тётенька… – кричал мне вслед мальчик. – Пожалуйста, не оставляйте меня одного, тётенька!

Но вскоре и эти слабые крики заглушил шум толпы.

Мы не всегда можем осуществить всё, что желаем. Есть некий предел, который мы не в силах преступить. Всё, что я могла сделать – уже было сделано. Что будет дальше – уже не моя забота, как бы жестоко это ни прозвучало.

– Новая! – с гордостью сказал Димка, покачивая диском прямо у меня перед носом и, затем, прибавил, не без гордости: – Лицензионная!

– Как будто это резко повысило значимость этой игры в моих глазах, – фыркнул я, ускоряя шаг. – У меня есть занятия поинтереснее, чем торчать перед компьютером…

– Да ну-у? – недоверчиво протянул мой друг, шагая следом. – И чем же таким интересным ты собрался заниматься? Неужели то, чем ты занимаешься, вполовину настолько же интересное, как виртуальное свидание с крошкой Розмари?

Я резко остановился и резким движением выхватил диск из рук друга: