Александра Седегова - Бабушкины сказки

Видя, что женщина нахмурилась, главврач успокаивающе погладил ее по плечу, – ничего голубушка это только на недельку, не больше. А звонить нам можно всегда.

– Мне обязательно нужно видеть ее. Она еще очень слаба и ей нужна моя поддержка.

– За девочкой хороший уход. Я думаю, мы вскоре поставим ее на ноги. И вам нужно отдохнуть. Сегодня вы выглядите очень усталой. Нельзя же, голубушка, так себя изнурять, – Гордей Иванович тихонько подтолкнул женщину к выходу. Женщина нехотя вышла из больницы.

После обхода медсестра заглянула в ординаторскую: «Смотрите, как интересно. Вчерашняя посетительница уже часа два стоит неподвижно под окном девятой палаты. Как только терпения хватает?» – врачи выглянули в окно. Действительно, под окном стояла та самая женщина. Она ушла только вечером.

Ночью девочке стало хуже. Она стала задыхаться, по телу то и дело пробегали судороги. Всю ночь дежурный врач не отходил от нее. Ничего не помогало. Рано утром вызвали главного врача, но он ничем не мог помочь.

Вдруг девочка затихла и задышала глубоко и ровно, а вскоре и вовсе спокойно уснула. Все облегченно вздохнули. Гордей Иванович подошел к окну. Встало солнце. А под окном стояла прежняя посетительница. Он попросил медсестру пригласить женщину к нему: «Мне нужно с ней поговорить».

Через несколько минут женщина быстрым шагом вошла в палату. Она очень осунулась и даже постарела. Не глядя на врача, быстро подошла к девочке и положила руки ей на голову. Врач удивленно наблюдал за ней.

– Я правильно вас понял? – он внимательно вглядывался в лицо женщины, – вы не совсем люди?

– Нет, доктор, – покачала головой Вересея, – мы тоже люди. Но немного не такие, как вы. И Елень тоже человек. Только человек-дерево. Мы древни жили на Земле, когда еще простых людей не было. Мы иногда принимаем человеческий облик, иногда звериный. Но чаще стоим в виде деревьев. Нас осталось не много. Люди мало о нас знают и часто путают с простыми деревьями. Из-за этого много наших погибло. Вот и родителей Елени порубили, да и ей досталось. А наших никого рядом не оказалось. Люди ее нашли. Хорошо, что облик поменять смогла. Отвезли Елень в детский дом, а мы не можем жить в городах. Воздух, вода все другое.

– Так вот почему все наши усилия были напрасны. Может быть, если бы люди о вас знали, не было бы такой беды.

– Нет, доктор, тогда бы мы все уже погибли. Мы просто уходим подальше. Сегодня Елень встанет на ноги. Вы уж отпустите ее отсюда. А то одних моих сил недостаточно. А все вместе мы ее вылечим.

Днем весь персонал больницы провожал женщину с девочкой. Малышка, бывшая утром при смерти, весело бежала, взяв женщину за руку. «Последние из рода древней уходят», – сказал Гордей Иванович, задумчиво глядя в окно.

Домовуха

Дом был старый, дряхлый, как древний старик, стоял скособоченный, еле живой. Если бы не подпорки, наверно, давно бы рухнул. Дом шел под снос. Люди переезжали в новые дома. Жильцы дружно выносили мебель из старых квартир, помогая друг другу. Смех и шутки слышались со всех сторон. Машины развезут их по городу. Возможно, они никогда больше не встретятся. Сейчас же об этом как-то не думалось. Казалось, что впереди все только хорошее. Однако в радостный настрой нет-нет, но влетали грустные нотки. Многие родились и выросли в этом доме. Покидая его, они оставляли здесь маленький кусочек своего сердца.

Семья Сергеевых тоже переезжала. Как и все соседи, они радовались, что едут на новое место жительства. У них будет большая благоустроенная квартира. В новой квартире и жизнь пойдет по-новому, хорошо и без проблем. Семья была большая. Четверо детей разного возраста, дед Григорий Петрович, да мать с отцом. Вот и получалось семь человек. Семья. Уже подошли машины и все торопливо выносили вещи. Анастасия Григорьевна не громко командовала, указывая, что выносить в первую очередь. К переезду готовились давно. Вещи были аккуратно упакованы. Машина уже сделала две ходки и теперь собирали остатки. Деда посадили в кабину, на колени ему дали корзину с общей любимицей кошкой Клеопатрой.

«Настасья, хозяина-то не забудь позвать с нами», – спохватился дед. Анастасия Григорьевна отмахнулась, мол не забуду. Однако взяла старый кроссовок младшего сына и зашла на кухню. Прикрыв поплотнее дверь, тихонько проговорила: «Батюшка домовой, поехали с нами на новое житье». За тем она вышла на минутку и вернувшись положила обувку к себе в сумку. Еще раз оглядела она пустые комнаты, ранее такие родные, а теперь уже немного чужие. Ей вспомнилось, как они въезжали в эту квартиру. Совсем молодые, только-только поженились. Как они радовались своему первому жилью. Управдом дал им ключи, сказал «живите» и ушел. А они долго стояли у окна и сердце замирало от счастья. Кроме двух чемоданов, вещей у них не было. Зато была окрыленность от того, что они теперь настоящая семья и у них свое жилье. Здесь родились их дети. Хорошие выросли ребята, послушные, ни чем особо не болели, росли шустрые, но не хулиганистые. Что еще матери надо. С мужем Анастасии Григорьевне тоже повезло. Мужчина был старательный, мастеровой. По праздникам мог, конечно, и выпить, но пьяным никогда не бывал. В квартире все было сделано его руками. Вспоминая прожитую жизнь, помнится только хорошее. Анастасия Григорьевна вздохнула еще раз оглядела пустую комнату и направилась к выходу. Вдруг какой-то не ясный шум из кухни привлек ее внимание. «Кто то вернулся что-ли. Может что-нибудь забыли?» Она заглянула в кухню. На полу сидело маленькое лохматое существо и плакало.

– Ой, господи! Это что такое? Ты кто? – испуганно спросила женщина. Существо подняло на нее огромные, полные слез глаза.

– Я вам столько лет служила, за ребятками вашими ходила. Не один не разу носа не разбил, не порезался. Белье у вас всегда самое чистое было. Кошка ни разу нигде не нагадила. Ни одного вора в дом не пустила. А меня побоку, даже не позвали с собой, у-у-у.

От изумления Анастасия Григорьевна начала икать.

– Да кто ты такая?

– Домовуха я ваша, хозяйка этого дома. Сколько себя помню – все здесь проживала. При прежних жильцах, и с вами. За домом и за хозяйством приглядывала. А вы меня на новую квартиру не позвали.

– Как же так, – Анастасия Григорьевна заглянула к себе в сумку, – как не позвали? Вот я кроссовок сына своего вам для переезда оставляла и приглашала с собой.

– Кого ты приглашала? Мужика моего, а меня нет. Разве он один без меня справится! А я одна здесь останусь. Дом мой разломают и мне с ним, видно, помирать, – домовуха вновь зарыдала. Анастасия Григорьевна подобрала второй кроссовок.

– Матушка-домовуха, поехали с нами на новое житье, – проговорила она и вышла. Вернувшись через минуту увидела, что на кухне ни кого нет. Подняла кроссовку и тоже положила в сумку. Затем повернулась и вышла из квартиры. Люди переезжали в новые дома.