Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков

По-прежнему для большинства людей путь к высшему смыслу непременно пролегает через какое-то чудо. Без него люди, похоже, ни во что всерьез не способны уверовать. В Новом Завете от Иисуса тоже постоянно требовали чудес. А без этого верить отказывались… Самостоятельно поверить и открыть для себя высший смысл – дело слишком непростое.

Итак, старушка, судя по всему, регулярно творила чудеса («сила неведомая, и откуда берет, непонятно»). На роль же источника мистической силы в данном случае нам, немного неожиданно, предлагают Культуру, воплощенную в книгах, и ее высшее олицетворение в российском контексте – томики А.С. Пушкина.

Раньше была вера в Бога, от нее ушли к вере в науку и технологии. Но новая вера оказалась ненадежной, технологии то и дело подводят. В итоге мы застряли где-то посередине и начали порождать причудливые гибриды. Например, некая необъяснимая высшая сила обозначается «технологически» – как «Энергетика». Откуда берется эта энергетика, не столь важно, – из трансцендентной реальности, из Космоса или из тех же книг Пушкина (почему бы и нет, если Пушкин – наше неоспоримое Все). Воистину, нет ничего выше и в то же время практичнее, чем Пушкин. Напомним, что Редактор из новеллы про любовь «клеит» девушку в пробке с помощью цитаты из Пушкина. Александр Сергеевич – признанное средоточие Культуры (высокой и обыденной) и указание на спасение через Культуру.

Итак, местная библиотека (кстати, тоже имени А.С. Пушкина) оказывается тем самым местом Силы, из которого старушка черпает свою неземную энергетику (буквально из соприкосновения с книгами). Кстати, именно книгу она просит и для более эффективного поиска пропавшей девочки. А входя в транс, она читает стихи (подражание Пушкину), которые полицейский вынужден переводить на понятный окружающим язык. И весьма любопытно, как транслируются и «приземляются» высшие смыслы, как они переводятся на повседневный (он же матерный) язык в один миг, без всякого напряжения. Возникает очень эффективная редукция, которая помогает преодолеть страх перед высшими силами, перед тем, что невозможно постичь.

Здесь уместно напомнить, что все показанные в фильме эпизоды – результат перформативного действия текстов неопубликованной книги рассказов, изложенные в ней истории при прочтении немедленно воплощаются в жизнь. Идея Книги в фильме даже несколько навязчива: сам Президент страны в соответствующей новелле тоже постоянно обращается к книгам – по лужайке разбросаны томики Карамзина и Ключевского с закладочками, ведь Президент должен говорить неоспоримые вещи. В числе основных героев фильма – Писатель (автор рассказов), Редактор, Библиотекарша, т. е. люди, тесно связанные с Книгой.

Культура обыденно пребывает перед нашими глазами как Книга на библиотечной полке. Но разглядеть и тем более понять ее способны немногие. Кто-то должен установить «астральную» связь между Культурой и повседневной жизнью, нужны квалифицированные и одухотворенные посредники. Это посредничество требует колоссальных усилий, но все равно ниточка оказывается слишком тонкой и способна оборваться в любой момент. А когда она обрывается, ты остаешься среди немых предметов и столь же немых людей.

Итак, источником неземной энергии на деле оказывается Культура. Но связь с Культурой хрупкая и постоянно грозит оборваться. Старушка – один из немногих сохранившихся носителей Культуры, по словам одного из героев фильма, «таких почти не осталось». И сожжение Книги (опять же Пушкина) убивает ее, разрывая эту остаточную связь – высшие силы исчерпаны.

Осталось заключить, что рукописи все-таки горят (и в буквальном, и в переносном смысле), но, сгорая, они незримо трансформируют нашу жизнь. Они намекают на некое предначертание, которое просто нам неизвестно и которое надо постичь. Или же просто побуждают верить во что-то, выходящее за рамки обыденности.

Современный человек далеко ушел от своих предков, но он также подвержен многочисленным страхам, которые ныне порождаются возрастающей неопределенностью и снижающейся способностью контролировать результаты собственных действий. Люди пытаются найти разные способы совладания со страхами. Одни пробуют выстроить подробные сценарии на ближнее и отдаленное будущее. Другие пытаются «купить» относительную стабильность через систему неформальных связей с людьми, помогающими «решать проблемы». Третьи ищут прибежища в сексе и личной коммуникации, спасаясь от губительного одиночества. Четвертые, исчерпав все другие способы, обращаются к неведомым высшим силам.

Характерно, что средства для совладания со страхами, как правило, предполагают непростую коммуникацию с другими людьми. Все они приносят в лучшем случае временные облегчения. И самое большее, что нам удается, – на каких-то отрезках купировать неопределенность и заглушить, загнать куда-то вглубь сопровождающие нас по этой жизни страхи.

Во многих деревнях России из-за их удаленности от городов и бездорожья люди живут как бы вне государства. В таких местах они практически предоставлены сами себе. Зачастую единственным представителем государства в подобных краях становится почтальон. Он – главное связующее звено между немногочисленными жителями заброшенных деревень и цивилизацией. Один из таких почтальонов станет главным героем картины [65] КиноПоиск. https://www.kinopoisk.ru/film/839075/ .

Выбор этой темы в 2014 г. никак не назовешь случайным. Напротив, тема, по сути, была нам навязана внешними политическими обстоятельствами. С одной стороны, мы увидели деяния наших бывших братьев-славян на Украине, которую сделали разменной картой в больших и малых политических играх, и ужаснулись – неужели и мы такие? С другой стороны, демократическая Европа отшатнулась от нас, россиян, еще раз подчеркнув (на этот раз весьма откровенно и окончательно), что мы никогда не считались своими (европейцами) и никогда своими не станем. Внутри же страны поднялась волна уже подзабытого патриотизма у одних, сопровождаемая всплесками жестокого разочарования у других. В итоге вновь обострился сакраментальный вопрос: кто мы, чем определяется наша идентичность? И что представляет собой так называемая «русская ментальность»?

Этот предмет следует считать рискованным во многих смыслах. И не только из-за давящего политического фона, который мешает многим подойти к делу непредвзято. Во-первых, крайне размытое понятие «менталитета» чаще всего используется как указание на то, что мы попросту не можем определить и выносим за скобки своего понимания. Во-вторых, рассуждения о менталитете слишком часто становятся предметом абстрактных философических спекуляций, поэтому сразу возникает опасность скатывания в общие места и банальности. В-третьих, рассуждая о ментальности, не хотелось бы впадать в умиление по поводу загадочной и непостижимой русской души. И в-четвертых, в равной мере не хотелось бы разводить причитания об утерянной «подлинной» России. Но еще менее уместной кажется агрессия, которая стала характерной приметой именно после 2014 г., когда вполне приличные люди начали проявлять склонность к политической истерике. С момента присоединения Россией Крыма заметно повысился общий градус политизированности, и многие теперь с готовностью ищут знаки, по которым тебя можно отнести к тому или другому лагерю (ты за путинскую или за другую Россию), и сразу после бинарной классификации в лучшем случае тебя перестают слушать, а в худшем – начинают нервно обличать. Впрочем, нас эти политические пристрастия в данном случае не интересуют. И рвать тельняшку на груди у себя или у соседа мы не планируем.