Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков

А чего же тогда хочется? Есть смутное, но непреодолимое желание сделать нечто значимое, самореализоваться, хочется кем-то стать, выделиться, доказать свою особенность. Быть интересным, быть хоть каким-то… Желание совершить поступок. Вновь цитируя Бориса Гребенщикова: «Ветер и луна, все время одно и то же. Хочется сделать шаг». Вы вправе спросить, почему я в который раз цитирую представителей предшествующего поколения. Помимо того что я их лучше знаю, есть и еще одно важное обстоятельство: они придавали значение сказанному слову. Собственно, слова для них сами по себе были поступками. Сейчас, в эпоху всепоглощающей онлайн-коммуникации слова и поступки разделены, и поэтому многие слова утрачивают свой перформативный смысл.

В связи с этим символично, что Петр, выпив кислоту, сам лишает себя права голоса, как бы отказывается говорить, чтобы не тратить попусту слова, не имеющие особого смысла. И заговаривает он, заметим, только для того, чтобы произнести нечто значимое: «Я убил человека». Но значимость и этих слов сомнительна, ибо реального убийства не было.

Итак, перед нами разворачивается драма молодых людей, которые пытаются доказать свою значимость (прежде всего самим себе, а потом и другим) при трезвом понимании бессмысленности существования и того, что дать другим по большому счету нечего (кроме зарядки от айфона).

Им хочется разорвать замкнутый круг и решить эту проблему сразу, одним махом, в результате какого-то нетривиального акта, слома привычных фреймов. Но одним махом решить не получается. К 2000-м годам взрослый мир устоялся, и, чтобы преуспеть в новых социальных и корпоративных структурах, придется зайти с самого низа карьерной лестницы и долго карабкаться вверх без всяких гарантий на успех. И такая перспектива, конечно, совсем не греет. Хочется ниспровержения основ и какого-то прорыва здесь и сейчас.

Отсюда, кстати, выросший в последние годы среди молодежи интерес к индивидуальному предпринимательству, к реализации своих собственных проектов. Многие молодые люди просто ищут занятия, где ты не зависишь от крупных корпоративных структур, они ищут рыночные ниши с низкими издержками входа. Отсюда взлетевшая популярность электронной музыки, рэпа, блоггинга и прочих подобных занятий. Идет интенсивное освоение ниш, в которые можно относительно легко войти и при определенной удаче преуспеть без сколь-либо долгого накопления экономического, социального и культурного капиталов, по сути, можно ничего не уметь и не иметь – ни талантов, ни навыков (хорошим примером является изготовление видео в TikTok). В былой рок-музыке, например, многие звезды не знали нотной грамоты, но они все же умели играть и (некоторые) умели петь, т. е. имели вокальные данные. Кроме того, даже для начала предприятия нужна была непростая и некопеечная по стоимости аппаратура. А сейчас ничего этого не нужно – ни умений, ни сложной аппаратуры.

Во взрослый мир хочется зайти не снизу, а как-то сбоку или пройти по касательной. Например, заняться сочинением музыки. И характерно, что главный герой Саша представляет себя как Музыканта. Музыка – самый абстрактный вид искусства, ты занимаешься чем-то вне этого мира и ни от кого вроде бы не зависишь. Попутно это помогает тебе отгородиться от дежурных вопросов: Ты кто? Я музыкант (и отстаньте от меня). Кстати, музыку главного героя мы так и не услышали, она ни разу не звучит. Потому что в реальности ее просто нет и не было. Ее стирает лучший друг, прозрачно указывая, что никакой он не музыкант. А кто тогда?

Мы следим за перемещениями молодых героев на экране и понимаем, что у них нет никакой работы и вообще постоянных занятий, они не включены в какие-то значимые сообщества и свободны от каких-либо зависимостей. В них сталкиваются противоречивые желания – понимания («счастье – когда тебя понимают») и нежелания, чтобы тебя трогали (лезли в душу). Иными словами, хочется, чтобы тебя понимали, но оставаясь при этом на безопасной дистанции (например, ограничивались виртуальным общением).

Они готовы отстаивать свои права, но это не борьба за идею. Скорее, они отчаянно борются за свой личный суверенитет и сохранение себя в зоне комфорта. Не заставляйте их делать лишних усилий, ибо они не любят напрягаться. А при возникновении напряжения они не склонны к преодолению, как представители старших поколений, а сразу пытаются переключиться на что-то другое.

Они интуитивно понимают важность Дружбы и Любви, но не могут этого объяснить. Да и сами этого не понимают. Просто испытывают какую-то смутную тягу к чему-то непознанному. А все практические попытки дружить и любить не спасают их от неизбывного одиночества.

Максимум, что может дать тебе твой друг, это еще раз напомнить о бессмысленности твоего существования, разрушить последнее прибежище иллюзий. Сказать правду, которая тебе в общем-то не нужна: ты не музыкант. Прямо по мотивам Даниила Хармса: Музыкант: «Я музыкант». Друг: «А, по-моему, ты *****». А что же Любовь? Мимолетный роман и секс с 15-летней девочкой-подростком для главного героя – это не Любовь и даже не тень Любви, это еще один бессмысленный поступок, совершенный на фоне разочарований нелюбви с ее старшей сестрой.

Мы видим молодых людей, которые свободны от других (даже если находятся вроде бы в близких отношениях), нелояльны, все ставят под сомнение (не принимают на веру), не имеют безусловных авторитетов. Такими труднее управлять, их сложнее подчинить, поставить в строй. Но у всякой медали есть обратная сторона – им намного труднее выработать основания для собственной жизни и деятельности. В этой своей свободе от других они оказываются без внешней поддержки и более подвержены неопределенности и аномии. А когда к отсутствию внешних опор добавляется слабость опор внутренних – риски дезориентации и потери смысла стремительно возрастают. Ибо выработка смысла всегда производится коллективно, в процессе взаимодействия с другими людьми. Так нам говорит социология. И, кстати, если социология как наука для чего-то нужна, то прежде всего для понимания этого факта.

Молодые люди еще не понимают, что реальные отношения между людьми тоже требуют длительных совместных усилий, на которые они, по всей видимости, не способны. Идея того, что твое собственное становление, как и установление отношений с другими, – результат длительной работы над собой, отвергается. Это скучно, не прикольно.

Они взрослели в наиболее благополучное время стабильных 2000-х годов. Им говорили, что они лучшие, что мир принадлежит им и перед ними веер разных возможностей. Нужно лишь прийти и взять их голыми руками. Но в реальности при выходе во взрослую жизнь оказалось, что многие из обещанных возможностей закрыты. И главное даже не отсутствие возможностей, а, наоборот, их изобилие, ставящее тебя перед проблемой выбора в условиях нарастающей неопределенности, которой все труднее управлять обычному человеку.