Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков

В период пандемии произошел массовый переход в онлайн – к дистанционной работе, учебе, общению. И, если начать с образования, выяснилось, что технически и организационно мы показали готовность к такому переходу, хотя, разумеется, не обошлось без дополнительных усилий. Конечно, успешность перехода во многом зависела от предварительной подготовки. Например, Высшая школа экономики перешла в онлайн весьма эффективно, поскольку до этого уже более пяти лет активно инвестировала в онлайн-образование, имея к началу эпидемии в своем багаже более 200 онлайн-курсов, образовательные специализации и даже онлайн-магистратуру, а также почти 3 млн слушателей на глобальной платформе Coursera.

Иными словами, переход к дистанционному образованию для многих не стал абсолютной неожиданностью, но пандемия сильно ускорила и форсировала этот переход. В результате в чем-то мы, несомненно, выиграли – в удобстве, гибкости, доступности образовательных услуг. Уже к концу 2020 г. в Высшей школе экономики сотни учебных курсов читались студентам из разных кампусов, расположенных в нескольких городах. Были приглашены десятки профессоров, читающих лекции из разных концов земного шара. Оказалось, что рабочие совещания онлайн проводить удобнее, да и работать из дома часто сподручнее. На этом фоне возникли элементы эйфории в отношении перспектив онлайн-образования, начали строиться своего рода утопии и антиутопии про его будущее, за ними последовали попытки массированного и форсированного переноса образовательных услуг в онлайн, конечно, с непременными оговорками, что сегодня мы вынуждены это делать, но с намеками на то, что завтра многое из внедренного благополучно останется с нами.

Понятно, что переход в онлайн наряду с позитивом имеет оборотную сторону и расставляет свои ловушки. И в целом эффективность наших образовательных усилий следует трактовать двояко: мы можем улучшать результат или экономить усилия. С переходом в онлайн мы преимущественно идем по пути экономии усилий – как бы ни жаловались коллеги на длинные часы работы в онлайн, но учиться и работать онлайн удобнее . Но удобнее не значит лучше. Экономить усилия целесообразно, когда ты торгуешь стандартной услугой, а потребитель не сомневается в ее качестве и не ищет альтернативы, и сама по себе смена способа доставки услуги не ухудшает ее качество. А при переходе к онлайн-образованию на этот счет неизбежно возникают вопросы. И требуются немалые дополнительные усилия, чтобы не уронить качество образования – объективно и в глазах обучающихся.

Кроме того, следует помнить, что хороший университет – это не столько канал для трансляции знаний, сколько в первую очередь сообщество коллег – старших (преподавателей и сотрудников) и младших (студентов и аспирантов). И искренне надеюсь, что большинство коллег считают именно так. А выстраивание сообществ в виртуальной среде имеет изрядные ограничения, как ни старайся.

Итак, технологически переход в онлайн оказался проще, чем первоначально ожидалось, и большинство преподавателей с ходу перешли к новым формам занятий. А вот психологические последствия уловить сложнее, тем более что часто они остаются скрытыми, но, видимо, они не столь позитивны. Когда прошло первое ощущение новизны от новых форм виртуальной коммуникации, начали проступать ее изъяны и дефициты. И оказалось, что многим, и не только представителям старших поколений, преподавать онлайн значительно тяжелее – не с инструментальной, а именно с психологической точки зрения. То есть дело не в трудностях освоения Zoom и аналогичных программ, просто мы привыкли преподавать глаза в глаза, а не общаться с черными квадратиками на экране компьютера. Хотя и инструментальные проблемы тоже имеются, проявляясь в растущей непригодности привычных форм преподавания, необходимости делать многое иначе. На этом фоне тоже происходит поляризация – одним нравятся новые возможности, другие чувствуют себя несчастными. И если Высшая школа экономики и другие ведущие образовательные учреждения всячески помогают преподавателям освоить новые технологии, то множество организаций сделать это не в состоянии. Приведем пример из исследования «Я – учитель», проведенного компанией «Яндекс» осенью 2020 г.: 75 % опрошенных учителей демонстрировали симптомы профессионального выгорания, 38 % из них – в острой фазе. Причина понятна: они столкнулись с дополнительными трудностями при отсутствии достаточной поддержки.

У студентов тоже, судя по всему, пошла своя поляризация. Хорошие и мотивированные студенты в любых условиях найдут возможности для успешного обучения, и из дистанта они извлекут для себя дополнительную пользу. А те, кто ранее не «парился» в аудитории, вряд ли станут напрягаться дистанционно. С чего вдруг нерадивые и немотивированные студенты станут слушать лекции онлайн, если они раньше не слушали их в аудитории? Кроме того, появились новые возможности для студенческого обмана (читерства), и кто-то непременно ими воспользуется для упрощения собственной жизни. Специальная система прокторинга, позволяющая следить за тестированием или экзаменом в онлайн-режиме, на которую первоначально возлагались немалые надежды, оказалась не столь надежной и породила множество разочарований.

Возникло и ощущение, что снижается мотивация студентов, сидящих перед экранами. Первоначально при переходе в онлайн активность в целом повысилась. Но потихоньку образование начинает восприниматься как нечто менее серьезное, как своего рода «фоновое образование», наподобие фоновой музыки, которую мы слушаем, занимаясь другими делами.

Но самая большая проблема, по всей видимости, связана с психологическим состоянием студентов. По результатам международного исследования SERU (Student Experience in the Research University), показатели депрессии и тревожности в 2020 г. продемонстрировали более половины российских студентов.

Таким образом, технически новые формы образования могут быть удобны, организационно они вполне посильны, но эмоциональный фон понемногу гасится, драйв с обеих сторон (преподавателей и студентов) уменьшается, а в образовательном деле драйв крайне необходим.

Сильно изменился и рынок труда. Карантин и разного рода ограничительные меры привели к взрывному росту количества дистанционных рабочих мест. Возникли новые веяния: топ-менеджеры сообразили, что можно и впредь сокращать расходы на офисные помещения. В одном из исследовательских бюллетеней НИУ ВШЭ в июле 2020 г. приводились данные компании Gartner, согласно которым три четверти компаний, переведших своих сотрудников на удаленную работу в период пандемии, планируют оставить по крайней мере часть сотрудников работать дома.