Коллектив авторов - На рубеже веков. Современное европейское кино. Творчество, производство, прокат

Матанич снимает эту обличительную панораму как триллер, используя весь арсенал приёмов этого жанра: странные ракурсы, полутёмные помещения, монтаж разрозненных зловещих образов, тревожная музыка за кадром. Режиссёр создаёт мир, пронизанный ужасом сосуществования, сам воздух которого наполнен страхом, подозрительностью, а насилие здесь становится вынужденной разрядкой от постоянного нервного напряжения. Но не всегда сам автор выдерживает это напряжение, уходя в эксцентричный гротеск, преувеличивая. Здесь нет полутонов, все однозначно и пессимистично: после смерти Марии, Ива выходит замуж. Её муж ничего не знает о случившемся: брак – вынужденная мера, подавляющая злобу и страх, которые, в свою очередь, приводят Иву в лагерь сумасшедших обывателей, делают одной из них.

Критика современного хорватского общества является основой всех фильмов Далибора Матанича.

В картине 2008 года «Кино Лика» (Kino Lika) режиссёр выносит жёсткий приговор патриархальному, консервативному, в тоже время по-животному дикому и безумному миру деревни. В страдающей от засухи деревне Лика один из героев готов буквально уморить, довести до гибели от жажды собственную семью, но не согласен попросить воды у родственников жены, которые не проявляют к нему должного уважения. Отвергнутая всеми толстая некрасивая девушка пытается привлечь к собственному распалённому желанием телу хряка… Список можно продолжать – каждый герой по-своему перверт, моральный урод. В беспросветности, пессимизме этого фильма можно усмотреть отголоски «чёрного» фильма, но доведённые до абсурда, за которым кончается зрительское терпение.

Также критичен Матанич и к столичному Загребу в психологической драме «Мать асфальта» (Majka asfalta, 2010). Одержимые желанием потреблять, озабоченные повышением собственного статуса, выражающегося в цене купленной квартиры или в возможности оплатить поездку на горнолыжный курорт в Альпы, современные хорваты потеряли способность чувствовать, любить. Главная героиня с маленьким сыном пытается уйти от мужа. Между ними давно нет любви, но расстаться – слишком решительный для них шаг. Всю праздничную неделю, от католического Рождества до Нового года, женщина проводит в скитаниях по городу. Помощи нет ни от лучшей подруги, ни от матери. Муж не ищет её. И хотя финал предположительно счастливый: сын героини дозванивается до отца, и тот приходит им на помощь в момент полного отчаяния, – ощущение гнетущего одиночества, всеобщей неприязни под маской благодушия делает невозможным создания семейной идиллии.

Жёсткость и скептицизм по отношению к обществу становятся центральной мыслью даже в историко-биографическом фильме Далибора Матанича «100 минут Славы» (Sto minuta Slave, 2004) о хорватской художнице, жившей и творившей на рубеже XIX–XX веков, Славе Рашкай. Дважды угнетённая, как глухая с рождения и как женщина-художница в провинциальном мире своих родителей, Слава уезжает в Загреб, чтобы учиться. Там она находит любовь, великую, но невозможную, ведь возлюбленный, известный художник Бела Чикош-Сесия, женат. Только после расставания с ним приходит признание, уже не нужное ее разбитому сердцу. Последние три года своей жизни Рашкай провела в психиатрической лечебнице, где и скончалась в 1906 году.

Со сменой политического режима каждое государство вынуждено находить новых героев, выдающихся личностей в своей истории, чтобы сделать их новыми символами. Кинобиография Рашкай, глухонемой женщины из провинции, добившейся признания своим творчеством ещё в конце XIX века, должна была стать своего рода манифестом новой Хорватии, европейской, толерантной, предоставляющей всем равные шансы на самовыражение, демократической в самой своей сути. Но Матанич верен своему методу тотальной критики: он последовательно показывает, как общество убивало Славу. Мать ненавидит ее за то, что она «другая», не такая как все. Загребская элита осуждает ее как любовницу, разлучает с любимым и лишь потом превозносит, не переставая подчёркивать, что она добилась выдающих результатов, но только для женщины. Отойдя от формата ЖЗЛ, максимально приблизив визуальный ряд к акварелям Рашкай, сделав рассказчиком Чикош-Сесию, запертого в «чистилище» – американском баре, – усталого, полного сожалений, пьяного человека, режиссёр, насколько это возможно, уходит от парадного портрета и прославления родины.

Трагическая судьба художницы – лакомый кусочек для режиссёра-повествователя, но Матанич противится этому, вставив в картину фрагмент рекламы, в которой исполнительница роли Славы Санья Вейнович в деловом костюме в окружении офисных работников пританцовывает на фоне небоскрёбов. Бессмысленный рекламный текст о лёгкости, простоте, ритме большого города заканчивает словами: «Секрет моего успеха – смерть». Общество, которое сломало художнице жизнь, теперь пытается сделать её символом собственных заслуг, и против этого направлены все силы, вся кинематографическая образность фильма.

Творческая активность (помимо полнометражных фильмов, режиссёр снял множество короткометражек, телефильмов, постоянно снимает рекламу и социальные ролики) в сочетании с изобретательностью, умением работать в разных жанрах и чётко выработанной, неизменной авторской позицией делают Да-либора Матанича одним из главных современных хорватских режиссёров.

Критика хорватского общества, его консервативности, отсталости и криминализации является основной темой и других заметных национальных фильмов. Огниен Свилицич, сценарист и режиссёр, в своём фильме «Прости за кунг-фу» (Oprosti za kung fu, 2004) показывает деревенскую семью, вынужденную столкнуться с проблемами глобализации.

На последнем месяце беременности Мира возвращается в свой деревенский дом после долго пребывания в Германии. Шокированные родители пытаются исправить ситуацию: нанимают специального человека, чтобы найти Мире мужа до того, как она родит. Все не так плохо, ведь её ребёнок – хорват. Женихи, деревенские дурачки, простофили, крещённые мусульмане, предстают перед Мирой, которая, в свою очередь, хранит стоическое молчание даже после рождения ребёнка с азиатским чертами. Этого отец не может вынести – Мире с младенцам приходится уехать. Через несколько лет она возвращается: отец при смерти. Только в таких обстоятельствах они могут примириться.

Несмотря на то что «Прости за кунг-фу» обозначен как комедия, да и сюжет предполагает множество комических сценок, Свилицич идёт по другому пути. Фильм снят почти полностью на средних и дальних, очень длинных планах; главная героиня практически не разговаривает; абсурдные диалоги родителей сменяются несколькими минутами тишины. В фильме, решённом в серых, будто выцветших тонах, сюжет почти не движется, все погружено в сонную дремоту. От жанра комедии в картине остался только персонаж сводника на кабриолете да минное поле, на которое периодически бегают герои. Финал, в котором примирение отца и дочери происходит только на смертном одре, не кажется оптимистичным: в мире деревни мнение соседей оказывается важнее благополучия собственного ребёнка, и даже родные не готовы принять «чужого», пусть наполовину, внука в своё общество.