Майкл Бенсон - Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

В его последней статье в журнале Planetary and Space Science было что-то свежее о прямом контакте между галактическими цивилизациями – тема, которая совсем недавно была привилегией лишь научной фантастики, здесь рассматривалась в отстраненных терминах научной статьи. Совершенно неизвестный ученый, он излагал свою теорию посредством холодной аналитики, присущей скорее матерым специалистам: любая оценка возможности существования технологически развитых цивилизаций на планетах в других звездных системах зависит от наших знаний об образовании звезд, о благоприятном расположении планет, о вероятности возникновения на них в первую очередь жизни – не говоря уже о разуме и высокотехнологичных цивилизациях – и возможной продолжительности существования этих цивилизаций. Это было необычайно самоуверенное заявление, особенно принимая во внимание рискованность такого предмета обсуждения.

«Эти параметры плохо известны», – написал Саган, значительно преуменьшив. Такие упрощенные расчеты работали и раньше, в особенности, если вспомнить астронавта Фрэнка Дрейка, который использовал их в качестве аналитического средства на первой встрече SETI – Search for Extraterrestrial Intelligence (Поиск внеземного разума), – встрече, на которой присутствовал Саган. После многочисленных дебатов группа SETI заключила, что только в Млечном пути есть от тысячи до ста миллионов цивилизаций – достаточно широкий разброс, чтобы быть уверенными, но, с другой стороны, любая из этих цифр потрясает. В своей статье Саган попытался уточнить это число, разработав оценку порядка 10 6существующих развитых технически цивилизаций в Млечном пути – около миллиона, он даже осмелился предположить, что самым достоверным расстоянием до самой ближайшей цивилизации является примерно несколько тысяч световых лет. Достаточно близко, если учитывать диаметр Вселенной в 180 тысяч световых лет.

По-настоящему Кларка заинтересовала третья секция статьи «Возможность межзвездных космических полетов». Из нее выходило, что, если мы будем опираться на радиосигналы, чтобы общаться с другими цивилизациями, то понадобится не одна тысяча лет, чтобы просто обменяться мнениями – скажем, о плохой погоде, – и все это, по мнению Сагана, из-за сложности пребывания на одной и той же длине волны. Более буквально: вопрос о том, какую длину волны использовать, вряд ли был решен даже среди земных ученых, перед которыми этот вопрос непременно встанет.

«И наконец, – написал Саган, – электромагнитная коммуникация отметает две наиболее интересных категории космического контакта, а именно: контакт между продвинутыми цивилизациями и разумными, но находящимися на претехнической стадии развития обществами, и обмен артефактами и биологическими экземплярами между разными обществами». В какой-то момент Кларк понял, что кивает в знак согласия с этим высказыванием. Ему также импонировала идея возможности контакта с развитой внеземной цивилизацией, которая могла иметь место уже в существующей истории.

На самом деле, Кларк уже обсуждал большую часть этих мыслей и в научной фантастике, и в научной литературе. Легко представить, что он побежал к своей печатной машинке IBM Selectric сразу же после прочтения вывода Сагана:

«Не исключено, что артефакты этих посещений до сих пор существуют, либо даже в Солнечной системе поддерживается какая-то база (возможно автоматически), обеспечивающая непрерывность последовательных экспедиций. Из-за воздействия атмосферных условий и из-за возможного обнаружения и вмешательства обитателей Земли в этот процесс было бы предпочтительно не располагать такую базу на поверхности Земли. Луна кажется одной из приемлемых альтернатив».

В действительности впервые краткое резюме идеи Сагана об автоматической лунной базе Кларк прочитал в рецензии, написанной его другом, преуспевающим научным фантастом Айзеком Азимовым, в сентябре 1963 года в журнале Magazine of Fantasy and Science Fiction, и именно это побудило его написать астроному. Кларку там не понравилась только одна вещь: процитировали не его, а значит идея, которая пришла в голову ему первому, увидела свет под чьим-то чужим именем – особенно неприятным было то, что это произошло в научном журнале. Поэтому в этом же ноябре он написал письмо Сагану:

«Я крайне заинтересовался вашим предположением, что в Солнечной системе уже должна быть автоматическая база. Я развивал эту идею в коротком рассказе под названием “Часовой”… Аналогия, которую я там использовал, заключалась в пожарной тревоге, и я предположил, что, если бы продвинутые расы интересовались только видами, которые уже достигли достаточно высокого уровня технологий, они бы установили свою станцию на Луне, и она бы не реагировала, пока мы бы не добрались до нее».

Кларк одновременно позабавило и подкупило – хотя в то же время это было и возмутительно – что концепт, который впервые пришел в голову именно ему, обсуждался в те дни в уважаемых научных журналах. И это в то время, как его собственные рассказы публиковались в пошловатой макулатуре, пестрящей иллюстрациями девиц в бикини в окружении недружественно настроенных плохих парней с бородами и плетками, спасение от которых неизменно приходило со стороны одетых в развивающиеся плащи борцов за справедливость. «Часовой» был написан в 1948 году для соревнования по рассказам от BBC, где он не занял никакого места – ему иногда становилось интересно, кто же все-таки победил, – потом этот рассказ напечатали в единственном выпуске бульварного журнала 10 Story Fantasy. На обложке была иллюстрация к рассказу «Тиран и Рабыня на Планете Венера». 25 центов, пожалуйста.

«Часовой» впоследствии был включен в две антологии Кларка. Можно было подумать, а не берут ли эти ученые книги, которые они читали в подростковом возрасте (или, может быть, в прошлый четверг), причесывают их и переводят в строгие уравнения, а потом печатают под собственным именем в лучших журналах. К его чести, молодой Саган ответил почти сразу же теплым письмом, в котором упоминались два произведения Кларка: «Исследование космоса» и «Межпланетный полет», которые дали ему «некоторый стимул к тому, чем он занимался тогда».

Что касалось желания Кубрика познакомиться, пока все это было слишком неуверенно. Сначала он получил соблазнительную телеграмму 17 февраля от своего нью-йоркского приятеля Роджера Караса, специалиста по связям с общественностью в Columbia Pictures. Впервые ему представил Роджера французский исследователь Мирового океана Жак-Ив Кусто в Бостоне на выпуске своей книги «В мире безмолвия» в 1953 году, и они тут же сдружились. Карас сообщал, что Кубрик заинтересован в работе с ним, но что он думает, что Кларк – «затворник». На это Кларк неискренне рассмеялся – если бы Кубрик только знал, что тот на самом деле живет в коммуне битников, состоящей из режиссеров, писателей, тусовщиков, секретарей, слуг, девушек и их бойфрендов. На деле все это представляло англо-азиатскую группу геев, бисексуалов и в редких случаях людей с традиционной ориентацией, укрывающуюся в солнечном бунгало в столице, некогда принадлежащей британцам колонии. Затворничество Кларка было по истине впечатляющим.