Майкл Бенсон - Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

Но это было лишь начало. Теперь он разрабатывал метод, с помощью которого артисты могли хмуриться и использовать языки. Кубрик хотел, чтобы его обезьяны могли слабо облизывать губы в знак чувства голода. В результате Фриборн представил внутренний механизм, который позволял так делать. Потребовалось сконструировать правдоподобные рты с резиновыми языками, которые могли высовываться и поворачиваться вверх и вниз, чтобы облизывать губы. Каждому актеру вручили такую маску и попросили высунуть язык – не самый удобный процесс. «Я сделал маленький акриловый кап, который насаживался на дальний конец языка. Они могли пропихнуть свои языки наружу, прикусив кап и освободив свои челюсти. Язык был снаружи, им можно было двигать, сработано идеально», – вспоминал Фриборн. Сами челюсти имели небольшие резинки внутри, чтобы большую часть времени они были закрыты. Чтобы открыть их, однако, требовалось много усилий.

Очень малая часть лица была видна у всех артистов: пространство у самых глаз. Это было необходимо для мягкого перехода к темному цвету маски. Также все артисты надевали карие линзы, которые вбирали в себя пыль со съемочной площадки, удачно вызывая эффект красных глаз, который был нужен Кубрику. Слой полиуретана у глаз становился тоньше и был закреплен видом клея, который долго не застывал, чтобы артист мог легко снять и поменять маску между дублями.

Подход Фриборна к телу включал в себя создание нечто вроде нательного парика, плотно сидящего на каждом артисте. Костюм был тонкий, тянущийся, связанный из шерсти со вставленными в него волосами, увеличенный в плечах и пояснице полиуретановыми подкладками. «Они были легчайшими, воздушными, удобными и идеально сидящими», – гордо говорил он. Он обнаружил, что, включая в парик волосы разного цвета и текстуры, можно было добиться более правдоподобной шерсти, и после многих экспериментов и придумал второй слой кожи, который позволял воздуху циркулировать, был более гибким, чем гимнастический костюм, который Рихтер надел на свое импровизированное прослушивание. Каждый состоял из человеческого, бычьего и конского волоса, последний «на спине, где шерсть длиннее, шелковистей». Верх и низ костюма соединялись липучками, а шов закрывался шерстью.

Если искусство – форма фанатизма, то это рассуждение, которым Фриборн поделился с журналом спецэффектов Cinefex спустя 10 лет после премьеры фильма, дает полное представление о целеустремленности, которая привела этого художника к уникальному сближению с реальностью. Он говорит о хитросплетениях челюстей его австралопитеков, конкретнее, о том, как в этом достичь полного реализма.

«Чтобы артист смог открыть рот, ему нужно было растянуть резину по обеим сторонам лица, что было довольно сложно. Вдобавок, ему нужно было потянуть за шнурки и переключатели, чтобы открыть верхнюю и нижнюю губу. Так что мускулы актера должны быть очень напряжены, чтобы австралопитек открыл рот. Затем его нужно было закрыть – что тоже было непросто. Оказалось, что он оставался полуприкрытым – и челюсть, и маска – это выглядело глупо. Когда резина растягивалась, чтобы бы мы ни пробовали, рот никогда не закрывался так же плотно, как было изначально. Так что пришлось разделить задачи: закрыть челюсти и закрыть маску. Пружины не подходили, так как издают громкий звук, и использовать их неудобно. Резинки не могли закрыть рот до конца. Наконец, я попробовал магниты: семь штук были спрятаны в зубах, так что, когда резинка не справлялась, на помощь приходили магниты и плотно соединяли челюсти. Сначала я обнаружил, что если магниты были расположены точно друг над другом, артисту было крайне сложно разъединить челюсти. Я решил эту проблему, слегка наклонив магниты. Они все же имели свою силу, но позволяли актерам довольно легко открывать рот. Это все изменило».

«Семь магнитов были спрятаны в зубах». Кто, кроме Стюарта Фриборна, мог такое сказать?

На протяжении этого чародейства Кубрик периодически появлялся, чтобы оценить ход работы и дать соответствующие указания. «Я видел, как он на это смотрел, – вспоминал Фриборн в беседе с Рихтером в 1999 году – Ходил вокруг, бурча: “Хмм, хмм…” Никогда не мог просто сказать “отлично” или “хорошо”. Никогда. “Хмм, хмм”. И вышел. Но я-то знаю, что у него в голове. Он, конечно, подумал: “Этот идиот справился, а если он может справиться с этим, то может состряпать что-то еще. Надо подумать, чем бы его нагрузить”».

«Раздался звонок, и, черт возьми, это был он. “Стюарт? У меня возникла идея. Я сейчас вписываю в сценарий момент, где хочу, чтобы их челюсти были закрыты, и они рычали со сжатыми зубами”». Фриборн засмеялся. «В этом не было никакой необходимости. Он знал, что это было практически невозможно выполнить, потому что все механизмы работали за счет открытия – закрытия челюстей. А теперь ему понадобилось, чтобы двигались только губы, без челюстей. Он просто хотел добраться до моего предела, я это знал».

Британская империя была построена на неоспоримом выполнении приказов от вышестоящих, целые континенты были порабощены благодаря этому принципу. Понадобилось огромное количество усилий, чтобы переделать губы маски, которую Фриборн сделал с таким трудом, но все же он приступил к новому заданию. Он разработал акриловый рычажок, управляемый языком. Когда на него давил язык, он тянул за спрятанные нити, ведущие к резиновым губам, и обнажал зубы, не раскрывая челюстей. Получился угрожающий оскал.

Каким бы экстраординарным ни было требование Кубрика, Фриборн никогда не отказывал. «Он никогда не кричал на Стэнли, ничего подобного, просто смиренно улыбался и уходил мучиться дальше, – вспоминает Рихтер. – У него было огромное количество стресса, и он был перфекционистом, как и Стэнли. Днями и ночами трудился над чем-то, приходил Стэнли и говорил: “Нет, это не подходит. Можешь поменять?” И, конечно, это значило, что нужно еще несколько суток работать, чтобы что-то изменить, и у него получалось. И Стэнли говорил: “Вот это похоже, но все еще не то, что нужно”. Думаю, кто-то другой уже сказал бы: “К черту это все. Я могу спокойно работать над другим фильмом”. Фриборн никогда даже не задумывался об этом. Он работал столько, что, совершенно убитый, засыпал в машине, пока его жена Кэтлин, которая с таким же усердием помогала ему, везла его домой, когда занималась заря, или через несколько часов возвращала в Борхэмвуд».

Улыбнулся ли Кубрик, увидев оскал, который, несмотря ни на что, все-таки сотворил Фриборн? На самом деле нет. Он не был доволен. Ему нужна была еще большая точность, не подобие жизни, а сама жизнь. «В порыве изобретательства Стюарт разделил рычаг на две части, каждая из которых отвечала за отдельную часть рта», – вспоминал Рихтер.