Майкл Бенсон - Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

«Сработало! Нажимаю языком на оба рычага одновременно, и получается очень эффектный оскал. Если я делаю это и держу челюсти открытыми, получается страшный рык Смотрящего на Луну. Нажимаю на правый, и приподнимается правая сторона. То же самое с левым. Поворот языка дает потрясающий результат. Он сделал язык маски полым, так что я могу вставить в него свой. Могу облизать свои губы!»

Конечно, эти языковые движения внутри сложного устройства маски в жарких условиях освещенной студии давались артистам нелегко. «Поверьте, это было ужасно, – вспоминает Рихтер. – Единственным, что сдерживало тошноту, было понимание того, что я, вероятно, задохнусь, если это произойдет».

Помимо всех инноваций, Фриборн прекрасно осознавал, что питекантропы были разными персонажами. «У меня были размеры головы артиста, и плотная полиуретановая маска поверх, – вспоминал он о заготовках, которые примерил на настоящих людей. – Теперь нужно было на основе этого сотворить черты разных обезьян».

«Я думал о двух аспектах: возрасте и характере каждого отдельного австралопитека. Все они разные. Я пытался совместить характер, форму, выражение и возраст маски, которую делал для конкретного актера – я знал всех уже довольно хорошо к тому моменту. Я знал их характеры, манеру движения – те, кто помедленней, были стариками. И так далее».

В процессе они с Дэном ежедневно совещались. Не только Кубрик приходил к Фриборну с новыми приказами; Дэн был хореографом эпизода, и большая часть его работы зависела от Фриборна. «Мы со Стюартом сработались, – писал Рихтер. – Он не может сделать костюм только из полиуретановых пластин, а я не могу воссоздать питекантропа только из движений. Первые несколько месяцев мы медленно шли к тому, чтобы работать в симбиозе. В результате мы стали очень близки. С тем, как растут разочарование и досада Стюарта, растeт и наша дружба и взаимоуважение».

Почти полвека спустя Рихтер сказал: «Думаю, через неделю или две мы начали понимать, что в этом есть что-то невероятное. Я работал бок о бок с человеком, который уже изменил историю кино и собирался изменить ее еще больше».

Человек, которого имел в виду Рихтер, был Стюартом Фриборном, а не Стэнли Кубриком.

К концу июня Фриборн представил коллекцию костюмов питекантропов. В ее создании принимал участие Чарли Паркер, также мастер своего дела. Он занимался гримом для фильмов «Бен-Гур» и «Лоуренс Аравийский». Когда весна сменилась летом, Рихтер сильно заволновался о том, смог ли он привести в форму свою банду из 20 австралопитеков. Вместе с тем ему самому предстояло играть главную роль в эпизоде. Они выполняли специальные упражнения, чтобы повысить выносливость ног и избавиться от любого намека на танцевальное прошлое группы. На смену падеде пришли дикие, животные, примитивные движения, из которых состоял словарь новоиспеченного хореографа.

С самого начала его целью было создать две родственных группы – одну под предводительством Смотрящего на Луну, другую, враждебную, под присмотром Одноухого. Артисты смотрели фильмы о Джейн Гудалл и ее шимпанзе и учились перенимать разные типы поведения, которые могли увидеть у обезьян: кормление, умывание, агрессию и подчинение. Превращение в питекантропа требовало интенсивной физической подготовки, особенно это касалось нижней части тела. Единственным способом спрятать длинные человеческие ноги было покачиваться на полусогнутых ногах, с вывернутыми в сторону коленями, подобно гиббону. Дэн установил жесткий режим тренировок. Каждый день они встречались на поле за студией, бегали по кругу и выполняли упражнения.

На киносъемках, особенно длительных и создаваемых особенно креативными людьми, иногда образуется своя странная субкультурная атмосфера. Даже без очевидного обезьяньего поведения она может быть интересной с точки зрения антропологии. Одним из способов, с помощью которого Дуг Трамбулл и его мультипликаторы выпускали пар, был огромный батут, который он арендовал и спрятал на заднем дворе. В процессе они прекрасно могли видеть луга и поля. Иногда Дуг уходил один, и он отчетливо помнит, как видел Рихтера и его подопечных, скачущих «с обезьяньими воплями среди деревьев, как кучка полоумных». На вопрос, надевал ли он для таких вылазок свою ковбойскую шляпу, он ответил: «Очень часто. Я ведь все-таки дитя Калифорнии».

Представьте на минуту прыгающего на батуте ковбоя, который разглядывает свору косматых человекообразных обезьян, и при этом считает их странными. Примерно так выглядело закулисье «Космической одиссеи» в свой последний год – со всевозможными выходками, инцидентами и воспоминаниями на всю жизнь.

Несмотря на хиппи-прошлое и наркозависимость, Дэн Рихтер был сторонником строгой дисциплины. Он не братался со своими подопечными и носил деревянный штырь длиной в три фута – то, что его учитель Пол Кертис называл «палкой мима». Этим он указывал на ошибочные места артистов, которые двигались хуже других. «Ты был довольно строгим, даже страшным», – сказал ему один из австралопитеков, Дэвид Чаркхэм, в 1999 году. «Ты точно был боссом, лидером. Но иногда ты был словно не с нами… Не понимаю, что это было. Как будто ты витал в другом месте».

За исключением происшествия с Ройем, Рихтеру до сих пор удавалось держать свою зависимость в тайне. Когда Фриборну потребовалось снять с него мерки, Дэн спрятал следы уколов под пластырями. Если Стюарт и заподозрил что-то, он был слишком тактичен, чтобы задавать вопросы. Однако с приближением съемок нервы Рихтера были почти на пределе, и наркотики стали «ужасной обузой», вспоминает Дэн. Самым сложным было отмерить дозу так, чтобы ему не было плохо от использования слишком малого количества, и не было помутнения от слишком большого. «Единственным плюсом было то, что так я оставался очень худым», – писал он.

Напряжение от полного контроля за тем, что, как он уже понимал, будет одним из важнейших творческих проектов в его жизни, также влияло на его самоуверенность. Как и Кубрик, он стремился скрывать это от своих коллег. В полном отчуждении от остальных, он продолжал повышать и без того высокую дозу наркотиков. Его ежедневные совещания с режиссером и постоянное присутствие на съемках кадров, которые мастера спецэффектов превращали в уникальные свидетельства межпланетных полетов, только подтверждали, как высоки ставки. Эпизод «Заря человечества» должен был открывать этот знаменательный фильм, и успех в значительной мере зависел от него. «Давление было сверхъестественным. Куда ни плюнь – везде гении, лучшие умы поколения, и нужно им соответствовать. И свет софитов на тебе, не спрячешься».