Андрей Плахов - Режиссеры настоящего. Том 2.

Как это ни странно звучит, Вонг гораздо более земной и даже социальный, чем Цай, хотя последний считает себя закоренелым реалистом. В «Любовном настроении» косвенно выражен опыт шанхайских переселенцев из КНР. Цай же отрицает свой интерес к судьбам разделенной родины, хотя экзистенциальная тоска его героев из небогатых тайваньских семей тоже имеет скрытый бэкграунд.

Что явственно отличает структуры Цая – это присутствие в его фильмах не только откровенных кинематографических цитат, но специально встроенных киноманских сюжетных блоков. В данном случае речь идет о перекличке с «400 ударами». Герой картины Цая покупает пиратскую кассету и смотрит ее, тем самым приближаясь к Парижу и вместе с тем погружаясь во временную зону пятидесятилетней давности. Также в середину прошлого века проваливались герои «Дыры» в музыкальных сценах. Цай любит это время, считая его немного мещанским, но гораздо более оптимистичным и гуманным.

Героя фильма зовут Сяо Кан (Маленький Кан); также называют близкие Ли Каншэна, который, играя в фильмах Цая по сути одну и ту же роль, фактически слился с ней, как Жан-Пьер Лео у Трюффо слился с Антуаном Дуанелем. Каждое, самое незначительное движение Маленького Кана фиксируется Цаем на пленку с любовью и нежностью, которую вряд ли можно объяснить только лишь «стремлением к максимальному реализму».

Вот почему знаковый характер носит визит героини-китаянки на кладбище Монпарнас, где у могилы Симоны де Бовуар она встречает живого (чудовищно постаревшего в отсутствие ментора Трюффо) Лео, который играет самого себя в остроумном камео. Это еще одно сближение героини с героем: ведь он тоже встретился с Лео, только молодым и на кинопленке. В финале Цай дает на титрах главную музыкальную тему из «400 ударов».

Впрочем, это не только знак киномании Цая, но и общекультурное приближение к Франции, финансировавшей фильм. Французский след просматривается и в изобразительном решении, найденном оператором Бенуа Деломом. А вот художником картины стал Тимми Йип, работавший с Джоном By и на картине Энга Ли «Крадущийся тигр, невидимый дракон». Благодаря ему каждый персонаж в фильме Цая имеет свой уникальный цветовой код и даже свою цветовую ауру, которая окрашивает окружающий его участок среды. Одним словом, в изысканности Цай ничем не уступит Вонгу, хотя он и не меняет в каждой сцене платья героини, превращая фильм в модный журнал.

«Прощай, отель „Дракон“» (2003) – еще одна картина Цая, развивающая его уникальный метод. Она замечательна с двух точек зрения. Во-первых, как шедевр построения мизансцен на трудном, затемненном пространстве. Во-вторых, как воплощенный феномен киномании. Мы и до Цая видели немало фильмов, действие которых происходит в кинотеатре; были и такие, где персонажи снисходили с экрана прямо в зал – как у Вуди Аллена в «Пурпурной розе Каира», и такие, где речь шла о закате старого кино («Новый кинотеатр „Парадизо“ Джузеппе Торнаторе). Но только Цай увидел кинотеатр как совершенный и законченный в себе универсум, подобный отелю или трансатлантическому лайнеру, казино или танцплощадке. Увидел его как параболу-идею, которая воплощается в жизнь благодаря присутствию людей.

«Прощай, отель „Дракон“»

Кто эти люди? Молодой киномеханик и хромая кассирша, она же уборщица. Кассирша влюблена в механика и преследует его в нескончаемом лабиринте кинотеатра, а он ее всячески избегает. Ничего нового в его поведении лет: ведь механика играет Ли Каншэн, отношения его героя с женщинами осложнены, возможно, он предпочитает мужчин. Тем не менее эта тупиковая сюжетная линия становится для Цая поводом, чтобы выстроить целую кинематографическую симфонию жестов и отношений. Девушка в течение нескольких минут ковыляет в кабину механика, чтобы принести ему вырезанную в форме сердца половинку марципана, но так и не встречает предмет своей страсти. Киномеханик, в свою очередь, заинтригован ее электроприбором для варки риса, что дает основания еще для одной долгой, но бесконечно изобретательной сцены в чреве кинотеатра – этого огромного дракона, изнутри освещенного мертвенным светом.

«Не люблю спать одна»

«Прощай, отель „Дракон“»

«Капризное облако»

«А у вас который час?»

Кроме работников, в кинотеатре есть посетители, но их немного. В основном мужского пола, хотя заглядывает и одна соблазнительная девица, словно залетевшая сюда из фильма «Дыра». Некоторые спасаются здесь от проливного дождя, который, как обычно у Цая, хлещет не переставая в течение всего фильма. Забредший японец ищет гомосексуальных контактов и неустанно фланирует по залу. Печально-юмористическая кульминация этой темы – встреча нескольких мужчин в туалете, где, опять же не впервые у Цая, идет бесконечный акт коллективного мочеиспускания в унисон льющемуся дождю.

Все течет в мире режиссера, но все остается неизменным. Люди совершают в темноте или полусвете хаотичное броуновское движение, ищут спасения от одиночества и в то же время бегут от встреч, ухитряясь фатально расходиться даже в узком «коммунальном» пространстве. Порнография и анонимный секс всегда были альтернативой секса «здорового» и «реального». Для Цая в этом открытии не так уже много нового: он совершил его еще лет десять назад.

Но новое все же есть. Новое – это призраки, появившиеся уже в предыдущем фильме Цая «А у вас который час?». Актер Мао Тэн, игравший призрака отца Ли Каншэна, появляется и в этой ghost story, действие которой от начала до конца разыгрывается в кинотеатре.

Режиссер решил, что на экране будут показывать культовый фильм 60-х годов «Отель „Дракон“» (режиссер Кинг Ху), где Мао Тэн сыграл свою первую роль, а его партнером и соперником стал другой прославившийся впоследствии актер – Ши Чун. Мы видим, как луч проектора оставляет на экране изображение смертельных поединков, сверкающих мечей и благородных лиц. Оживает эпоха цельных чувств и страстей. А в зале – фрустрированные, потерявшие себя люди. И вдруг «голубой» японец обнаруживает прямо рядом с собой человека, страшно похожего на героя фильма. Так и есть, это Мао Тэн собственной персоной, только постаревший. Он и Ши Чун – живые призраки – пришли в последний раз посмотреть фильм, где оба блистали в молодости.