Дмитрий Губин - Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения

Второе – нужно ли устанавливать самому себе рамки или надо ждать, когда их установит начальство? Будет очень хорошо, если вы заранее оговорите, чего делать нельзя ни при каких обстоятельствах. И дальше будете мертво биться, чтобы все остальное было можно. У меня, например, было соглашение, что я не буду поминать всуе Путина – ни положительно, ни отрицательно. Меня это устраивало, потому что мидл-класс, в отличие от интеллигенции, на политике не переклинен. Но все остальное было мое. И 9 мая я говорил о том, что выигрывает войну не тот, кто выигрывает, а кто в среднесрочной перспективе после войны получает преимущества по сравнению с довоенным положением. То есть что СССР войну проиграл, а Германия и Финляндия – выиграли. И меня за это били, но все же не ногами.

Третье – вы в эфире, тема забойная, а звонков нет . После эфира вы поймете, что в какой-то не в такой забой отправился парень молодой. Но пока звонков нет, у вас есть гость – это раз. Есть возможность анонсировать студийный телефон почаще, и это обычно срабатывает – два. А три… Когда я работал на телике, там как-то раз к Николаю Сванидзе в прямой эфир гость опаздывал. И вот у него пять минут до эфира, гостя нет, я понимаю, что у него эфир рухнет, и трясусь, как будто я сам Сванидзе, и спрашиваю его дрожащим голосом: «Николай Карлович, что д-д-делать будете, а?» На что Сванидзе невозмутимо отвечает: «Что делать буду, что делать буду… Да штаны сниму и голую задницу покажу! Да нешто ж, Дима, умный человек не найдет, чем страну в течение 20 минут занять…» Господа, в решающий момент вспомните о Сванидзе.

Четвертое. Как долго может вести свои монологи ведущий? Я вам приводил в пример пятиминутное вступление, что, по идее, вне жанра. Наш формат в эфире – короткая ехидная реплика, вопрос, удар, отскок: пусть другие бьются. Но если ведущий держит внимание… Александр Гордон на «Серебряном дожде» как-то просто стал приходить в студию и читать малоизвестные рассказы Грина. Полчаса непрерывного чтения. И ничего – все слушали, включая начальство. Которое потом по этой самой причине, я полагаю, контракт с ним не продлило.

Пятое. Еще одна типичная ситуация: звонящий говорит не по теме . Немедленно ставьте его на место, пусть даже в грубой и циничной форме. Вплоть до вышвыривания из эфира, если не понимает. Зато остальные будут знать, что радио – это публичный эфир с публичными договоренностями, которые никому, кроме ведущего, не дано нарушать.

Шестое: при подготовке мы зашиваемся, и времени не хватает . Введите стандарты и шаблоны всюду, где только можно. Введите автотекст в редактор Word с шаблонами сценария и анонса. Очень помогает.

Седьмое: ведущий растерялся . В моей практике были случаи, когда я не то чтобы терялся, я ведь не грибник в лесу, но пропускал какие-то удары. И меня спасал режиссер. Когда вы только запускаете интерактив, особенно первые недели, особенно с новичком-ведущим, гендиректор, генпродюсер должны находиться рядом, чтобы иметь возможность сказать на ухо, написать, каким угодно способом прийти на помощь.

Восьмое: проблема индивидуального стиля . Хотя это вообще не проблема, если разобраться. Интерактив – это свобода, прерии и пампасы для индивидуалиста. Соловьев умеет петь, и он на эфирах поет. Я легко запоминаю стихи и умею говорить голосом Жириновского, и потому я легко выхожу в эфир со словами (голосом Жириновского):

(Аплодисменты.)

Из зала. Сколько человек готовят программу?

Губин . Два человека: я и администратор Сережа, которого я обычно называю продюсером, потому что так ему приятнее, а зарплату можно не повышать. Еще у меня есть личный режиссер. Дело в том, что, когда программа запускалась в эфир, вокруг нас была очень агрессивная среда типа «к нам пришли чужаки». Приходишь в студию – а у тебя отключен телефон, штекер выдернут, наушников нет, и эфир на грани срыва. И вот эти проблемы решает твоя служба безопасности, которая называется твой режиссер. В принципе, идеальная схема предполагает, что есть продюсер (редактор), который готовит темы + ведущий + администратор + режиссер + музыкальный редактор. Но мы работаем втроем.

Из зала . Ваши отношения с коммерческой службой?

Губин. У меня нет интимных отношений с коммерческой службой. Мне не мешает коммерческая служба, абсолютно. Я не торгую гостями и не торгую новостями. Возможно, у коммерческой службы есть ко мне претензии, но снять меня с эфира они не могут. Рекламный блок идет перед началом программы, после новостей и в конце – после программы, перед новостями. Если они хотят добавить минуту рекламы к трехминутному выпуску новостей в середине программы – бога ради, их право. Думаю, я нашей коммерческой службе тоже не мешаю, потому что повышаю не столько количество, сколько качество аудитории: меня слушают обеспеченные люди. И в этом смысле радио «Монте-Карло», которое заявляет: «У нашей аудитории деньги есть», поступает абсолютно верно.

Из зала. Можно ли прерывать программу?

Губин. Если будет чрезвычайное, экстренное сообщение, я сам прерву программу. Смерть президента оборвет любую программу. Или случай типа «Норд-Оста». Но там захватили заложников уже после того, как я завершил «Телефонное право». Но если бы это случилось во время эфира, я бы просто очень резко сменил тему. Я все-таки человек с большим опытом злых дел. Я топил «Курск» в прямом эфире, я в прямом эфире поджигал телебашню, рушил Всемирный торговый центр. Заложников на Дубровке тоже захватывал я: только в студии уже не «Маяка-24», а «Радио России», откуда я во время всех бед народных и вел прямые эфиры.

Из зала. Как происходит оценка вашей программы?

Губин. Раз в год заказывается исследование не специально ради нас, а для оценки эффективности работы радиостанции в целом. И тогда исследуются доли аудитории по часовым блокам. В остальное время мы полагаемся на косвенные оценки аудитории: о нас пишут, о нас говорят, нам пишут.

Из зала. Возможно ли ток-шоу на музыкальной радиостанции?

Губин. «Серебряный дождь» – это музыкальная станция, так же как и «Европа плюс», и «Радио семь на семи холмах», где шоу Владимира Познера «Давайте это обсудим» можно было с некоторой натяжкой назвать интерактивом.

Из зала. У вас эксперты сидят в студии? Вы им платите или нет?

Губин. Нет, все эксперты – по телефону. В студии один ведущий и один гость. Мы экспертам не платим и у них денег не берем.