Ариадна Сокольская - Марсель Карне

Превер не отрешается от внешней, социально-исторической действительности. Война, политика, мораль — постоянные темы его творчества. Даже «его, казалось бы, бредовые гротески наделены удивительной достоверностью бытия» [36] Т. Хмельницкая. Голоса времени. М.-Л., «Советский писатель», 1963, стр. 401. , - отмечает Т. Хмельницкая.

«Две мировые войны, гитлеровская оккупация, напряжённые и трудные испытания, выпавшие на долю Франции, в очень своеобразном ракурсе отразились в его стихах, — пишет исследовательница.

В сложном и противоречивом образном мире Превера два полюса — кровь и птицы, гнетуще страшное и беззаботно-прекрасное, жестокое, беспощадное, почти бредовое и грациозное, нежное первородное в своей органической неотразимой прелести — птицы и рядом с птицами цветы, дети, девушки, любовь.

С одной стороны подавляющий человека мир истории, с другой — мир природной жизни в её естественном тяготении к счастью, красоте, радости» [37] Т. Хмельницкая. Голоса времени, стр. 398. .

Все фильмы Марселя Карне, созданные по сценариям Превера, содержат эту антитезу Добра и Зла. Уродливое, страшное, гротескно искаженное соседствует с возвышенно прекрасным. Жизнь познаётся через крайности, в которых, несмотря на достоверность обстановки, легко увидеть символы. Гармония недосягаемого идеала противопоставлена распаду реального общественного бытия.

Действительность похожа на бредовый сон. Она абсурдна, хаотична, в ней царит насилие. Мир разума и красоты, естественный мир счастья возрождается в мечте. Эта мечта - любовь.

Пьер Лепроон справедливо замечает, что в произведениях Карне отсутствует любовная интрига: «Героев соединяет любовь, внезапная, беззаветная, неотвратимая (а не любовная игра, проделки любви и ее мучения), и именно потому что она беззаветна, безоговорочна, она кажется обреченной» [38] Пьер Лепроон. Современные французские кинорежиссеры, стр. 364. .

«Набережная туманов», «День начинается», «Вечерние посетители», «Дети райка», «Врата ночи» построены на разном материале. Но всюду мы найдем одну и ту же тему — противоборство любви и смерти (она проходит лейтмотивом даже через сложные коллизии «Детей райка», своеобразного романа театральной жизни XIX века). Всюду найдем конкретных, непохожих, тем не менее, единых в своей сути персонажей: хрупкую женщину, олицетворяющую красоту, и закаленного, познавшего житейский ад, но не растратившего в нем себя мужчину [39] В «Вечерних посетителях», произведении аллюзионном, построенном на фантастическом сюжете, символика обнажена. Герой этого фильма – посланец дьявола, героиня – невеста рыцаря (традиционный образ непорочной красоты). .

В «Женни» уже есть первые наметки этих образов. Есть атмосфера зарождения любви — рассвет на берегу канала Урк, пустынные предутренние улицы Парижа, спящая баржа на окутанной туманом Сене, светлая грусть мелодии, в которую вплетается тоскливый дребезжащий звук шарманки. Но еще нет той «околдованности», отрешённости любви от быта, экзальтированной сосредоточенности чувства, которая впоследствии и придаст фильмам Карне черты «творимых легенд».

Анализируя «Женни», Р.Н. Юренев отмечает неудачу, постигшую исполнителя главной мужской роли, актера Альбера Прежана (в то время уже знаменитого) и «недостаток, ставший правилом» в произведениях Карне, - бледность лирической героини.

«Хорошенькая Лизетт Ланвен послушно и незамысловато изображала юность и первую любовь», - пишет он [40] Сб. Французское киноискусство, стр. 299. .

Это и верно, и неверно: здесь обозначен только результат. А он совсем не соответствовал задаче — сложной, невыполнимой без раскрытия «второго плана» образов, соединяющих конкретное и символически-абстрактное, вневременное.

По замыслу Превера и Карне Даниэль - не просто юная хорошенькая девушка. Это сама Невинность, живое воплощение чистоты, Ева, еще не вкусившая яблока от древа познания.

Также и Люсьен не просто «jeune premier», но современный вариант героя романтических преданий, пронесшего сквозь бури жизни идеал Прекрасной дамы. Недаром он лишен реальной биографии. Люсьен приходит в фильм «из темноты». Прошлого, как такового, нет (его не будет и у дезертира Жана, героя «Набережной туманов»). Есть только вехи «ада»: ресторан, странная ненависть Дромадера, связь с Женни…

Не раз удивлялись, что Прежан - незабываемый герой «Под крышами Парижа», в фильме Карне вдруг потерял свое земное обаяние, лиризм, лукавый юмор и пленительную непосредственность.

Все это, думается, отнял у актёра постановщик. Отнял сознательно. Ему был нужен герой другого склада: не обаятельный, а мужественный, внутренне значительный. Герой, который неизвестно как и зачем заброшен в водоворот грязной жизни, но остаётся в ней самим собой, хотя и не осознает себя, пока не встретится с любовью.

Здесь, как и во всем дальнейшем творчестве Карне, любовь – прозрение. Она должна открыть герою его истинное «я», вернуть свободу самоосуществления.

Эта подспудная символика осталась в свое время неразгаданной (она понятна только при сопоставлении «Женни» с другими фильмами Карне). Идею романтического обобщения убило плоское правдоподобие игры. Правильное, холодноватое лицо Лизетт Ланвен («идеальная», очищенная от секса красота) казалось попросту невыразительным, ему недоставало жизни. Альбер Прежан был замкнутым, слегка загадочным, но внутренне инертным. Под маской ощущалась пустота. Он не сумел поднять тот груз неназванного прошлого, который делает весомым и значительным каждое слово, каждый жест героев Габена.

Люсьен и Даниэль не стали современными Тристаном и Изольдой. Идея легендарности любви, воплощения «вечной» страсти в индивидуальном чувстве персонажей уже маячила перед Карне. Но ещё не были нащупаны средства «внебытовой» характеристики героев, не найдены актеры. Быть может, окажись на месте Лизетт Ланвен и Альбера Прежана Мишель Морган и Жан Габен, как это будет в «Набережной туманов», едва намеченные силуэты двух влюбленных обрели бы поэтическую жизнь.

Триумфы и провалы фильмов Карне-Превера почти всегда в немалой мере зависели от выбора актеров. В искусстве поэтического реализма герой одновременно и конкретный человек, и персонаж легенды романтического мифа. Это особый стиль, который требует не только мастерства (прекрасные актеры Клера не годятся для Карне - у них другая школа). Поэтому так верен режиссер своим «находкам»: Габен, Арлетти, Барро, Жюль Берри, Пьер Брассер, Марсель Эрран, Мишель Симон, Ролан Лезаффр, Рене Женен, Жанна Маркан играли в большинстве его картин. Одних он ввел в кино и сделал знаменитыми. Имена других звучали громко задолго до того, как они начали сниматься у Карне. Но даже в творчестве таких прославленных артистов, как Франсуаза Розе, Луи Жуве, Мишель Симон, Жан Габен работа с Карне оставила заметный след.