Анна Плантажене - Мэрилин Монро

В ней есть что-то кошачье, она странным образом никогда не бесстыдна. Эти фотографии, в которых больше намека, чем откровенности, в сегодняшнем обществе показались бы «целомудренными». На них видны гораздо более изящные, чем можно подумать, изгибы девушки со скромной грудью, в профиль, потягивающейся на полу, точно кошка. Никаких нескромных волосков. Никаких агрессивно выставленных сосков. Но кожа роскошная, сияющая, лучистая, в изгибе спины, поясницы заключен мощный эротизм, ноги красивые и изящные.

Фотографии были распроданы за несколько дней и принесли целое состояние заказавшей их компании. Мэрилин же получила лишь жалкую сумму, оговоренную с самого начала и тотчас потраченную. Возвращение на исходную точку. Кастинги в агентствах, портфолио под мышкой и колотящееся сердце — начинающая актриса, запыхавшись, стремится к славе, которая отдаляется все дальше и дальше.

Возможно, этим бы все и ограничилось. Возможно, она годами бы хваталась за любое предложение, позировала в самых нелепых нарядах с полураскрытыми губами, полуподружка-полушлюшка, чтобы расплатиться за эту чертову квартиру в конце месяца, в отдельные удачные месяцы жила бы на содержании, спала бы со всеми продюсерами, режиссерами, сценаристами, чтобы однажды, может быть, получить более интересную роль, чем другие, а потом окончательно погрузиться в забвение. Ее тело бы обрюзгло, не в силах бороться со старением. И она ускорила бы свое падение. Она не стала бы первой. Это обычная судьба для большинства начинающих актрис. Это могло бы стать судьбой Мэрилин Монро. Если бы ее дорога не пересеклась в середине 1949 года с путем лучшего голливудского агента Джонни Хайда.

Самое последнее, решающее преображение — это все он.

Нос утончили, а форму подбородка подправили аккуратной пластической операцией. Продумали туалеты, сделав их сексуальными, но не такими вульгарными, более изысканными, добавив к ним дорогие украшения. Волосы пригладили, подстригли покороче и довели до нужной белизны, они выгодно преподносили лицо и посадку головы. Джонни Хайд все взял под свой контроль. Мэрилин будет роковой женщиной или ее не будет вовсе. Возможно, что и знаменитая родинка внизу на левой щеке — это тоже он. Шикарные рестораны Лос-Анджелеса, роскошные вечера, турниры — все места, где нужно побывать и показаться, небольшая однокомнатная квартира в отеле «Беверли Карлтон», за которую негласно платили в конце месяца — это тоже он. Две первые настоящие роли в фильмах двух великих режиссеров (Джона Хьюстона и Джозефа Манкевича), которые заставят Занука рвать на себе волосы и принесут Мэрилин новый контракт, теперь уже на семь лет, с «XX век Фокс», это тоже он — Джонни Хайд.

Когда он встретил несчастную актрисульку, которой шел двадцать третий год, Джонни Хайду, который годился ей в дедушки, оставалось прожить полтора года. Он этого и не знал, но предчувствовал, и у него были на то основания после бурно прожитой жизни, трех браков, трех разводов, различных связей и сердечного приступа. Это был человек крошечного роста, чрезвычайно могущественный и влиятельный, ворочавший миллионами, заказавший для своего кабинета специальное кресло, в котором он казался выше. Он творил знаменитостей.

Но каждый день его был на счету. Ему дали отсрочку. Поэтому, когда он наткнулся на Мэрилин, до сих пор снявшуюся только в четырех провальных фильмах и выгнанную с двух киностудий, бродившую по кастингам с бурчащим от голода животом, Джонни Хайд немедленно сделал ее своей любовницей, выделил ей роскошное содержание, стал показываться с ней на людях в ботинках на толстой подошве, упал к ее ногам и предсказал ей, что она станет величайшей звездой всех времен. На многолюдный прием, устроенный в середине года в отеле «Беверли-Хиллз» в честь Лоуренса Оливье и Вивьен Ли перед началом съемок «Трамвая „Желание“», маленький Хайд явился на глазах у всего профессионального сообщества под руку с молодой женщиной, красивым неподвижным растением, «стоп-кадром», по выражению Элии Казана. Красивый неодушевленный предмет. Иначе говоря, старикашка влюбился в молодку — конечно, с красивой попкой, но совершенно бесталанной. По мнению возмущенных родственников, наивный гусь позволял красиво себя ощипать.

На самом деле все ошибались. Потому что Хайд увидел, почувствовал в Мэрилин Монро дремлющее существо ужасающей мощи и помог ей раз и навсегда вылупиться из кокона, используя одно средство за другим в драматическом споре со временем, сознавая, что ему недолго осталось ходить по земле, чтобы насладиться своим произведением; и он без памяти влюбился в свое создание, в заикающуюся девочку, которая плакала в его объятиях, уверяя, что никто и никогда не был с ней так ласков, и в ее новый образ — воплощение всех любовных фантазий, сочащееся чувственной уверенностью.

Все заблуждались, потому что Мэрилин, хоть и была многим обязана Джонни Хайду [9] Он направил ее карьеру по восходящей линии. После очередной неудачи — заслуженного провала плохого фильма «Билет в Томагавк» компании «XX век Фокс», в котором он добился для нее маленькой роли в 1949 году, — он устроил ей встречу с Джоном Хьюстоном, который искал очень сексуальную блондинку на роль подружки мафиози для своего последнего фильма. С этого дня машина стала набирать обороты и остановить ее было уже невозможно. , все же отказалась выйти за него замуж. К большой досаде его детей, карлик и в самом деле настолько влюбился, что предложил руку и сердце пышнотелой нимфе, которую хотел сделать перед смертью своей наследницей.

Миссис Мэрилин Хайд, сияющая вдова с миллионами в кармане, с усадьбами, слугами, титулами, советниками, адвокатами узнала бы совсем другую жизнь. Весьма примечательную. Заманчивый социальный реванш для сироты № 3463, которая могла бы подарить своей матери целый дом, даже замок, с белыми роялями во всех комнатах, выплачивать пожизненную ежемесячную ренту Грейс Годдард, осыпать подарками сестру Бернис Миракл, а также Нану Карджер, мать Фреда, или Наташу Лайтесс. Наверное, она в это не верила. Не хотела этого. Думала, что не в этом судьба Мэрилин Монро.

И тем не менее решение, наверное, далось ей нелегко. Хайд настаивал, он был при смерти. Мэрилин знала, что как только Джонни умрет, а их связь неофициальна, она вновь окажется в том же положении, что и прежде — будет перебиваться с хлеба на квас и позировать нагишом для календарей. И все же она отказалась выйти за него. Категорически. Она сама себя сделает. И выйдет замуж по любви, сказала она. К своему благодетелю она испытывает нежность, привязанность и бесконечную признательность. Но она не любит его. Благородная и похвальная щепетильность, делающая ей честь, но при этом удивительная, если знать, в каком тупике оказалась эта женщина, которая раньше не славилась такой сдержанностью и целомудрием. Самоубийственный или эгоистический поступок, глупый шаг или редкостное прозрение (возможно, и то, и другое вместе). Отказ Джонни Хайду вновь отбросил Мэрилин на обочину и в одиночество, которые и составляли ее суть. Верила ли она еще в любовь — в великую любовь, несмотря на свое уже тяжелое прошлое и полную неудачу с Фредом Карджером? Почему бы нет? Остатки детских иллюзий, светящие, подобно ночнику, отгоняя страх? Зато у нее была твердая уверенность, что она не хочет и не будет больше финансово зависеть от мужчины или кого бы то ни было, и этого принципа она неизменно придерживалась до конца жизни. Уступать она будет в другом, психологически или физиологически. Но Мэрилин никогда не будет содержанкой. И никогда не будет больше девочкой, ищущей приемной семьи.