Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929

С непомерным гримом, когтями, голым черепом, длинными, заостренными ушами, походкой вприпрыжку, Носферату не боится казаться смешным, но создает вокруг себя подлинную «симфонию ужаса»: Носферату несет на плечах огромный гроб; затем появляются гробы, полные земли и крыс; вампир поднимается из трюма парусника — и экипаж гибнет от моровой язвы; судно заходит в Бременский порт, а у безумца рассеянный вид; Носферату исчезает при пении петуха.

А начинается фильм с того, как клерк, существо достаточно бесцветное, въезжает в лес, перебирается через мост, по которому навстречу ему движутся привидения. Таинственная карета во весь опор мчится по ухабистой дороге, направляясь к замку графа Орлок.

В Германии и во Франции картина имела большой успех у критиков. Так, Робер Деснос говорил о «чудесном фильме, намного превосходящем по своей режиссуре «Калигари», о том, что «ни один новаторский прием не был произвольным, все принесено в жертву поэзии и ничто — голому мастерству». Позже фильм с энтузиазмом встретили сюрреалисты.

Ничего не зная о Мурнау, мы стали безоговорочными поклонниками его «Носферату». Фильм уже исчез с экранов кинотеатров, но в 1928 или 1929 году произошло важное событие — в журнале «Карийон» отыскали копию фильма и «контратипировали» ее (тогда-то я впервые и услышал этот технический термин). Сюрреалисты в полном составе торжественно отправились на просмотр, и в течение нескольких недель мы при встрече повторяли французский титр (у Мурнау, безусловно, отсутствовавший), ставший для нас настоящим паролем удивительной, лихорадочной красоты: «Когда он переезжал через мост, навстречу ему двинулись привидения».

Существует несколько вариантов этого знаменитого фильма. Они различаются не только титрами. Похоже, что приведенная выше фраза принадлежала не Мурнау, а автору французского текста. Французская синематека отыскала еще один немецкий вариант, который был на тысячу метров длиннее, включал целый фольклорный эпизод, но в нем отсутствовали как отдельные планы, так и целые сцены, очень важные для развития сюжета.

Лотта Эйснер потратила не один год, прежде чем ей удалось выяснить, что какой-то немецкий продюсер в 1930 году повторно выпустил «Носферату» на экраны, добавив планы, вырезанные Мурнау, как будто этот фильм, был безвестной документальной лентой, которую можно как угодно исправлять. Остается добавить, что существовал американский немой фильм «Носферату-вампир» длиной 6942 фута [341], смонтированный в 1928–1929 годах монтажером Саймоном Гулдом. Бенджамен де Кассерес и Конрад Уэст значатся в титрах как «сценаристы» вместо подлинного автора сценария Хенрика Галеена. Видимо, и здесь не обошлось без «подливки», поскольку американский вариант насчитывал семь частей против пяти в оригинальном немецком. Ознакомившись с последующими фильмами Мурнау («Последний человек», «Фауст», «Тартюф», «Восход солнца»), в Англии и Соединенных Штатах оценили «Носферату» как фильм во многом смехотворный, хотя именно здесь он породил многочисленное потомство — целую серию фильмов о Дракуле.

Можно подумать, что все это досужие вымыслы, вроде споров о том, какого пола ангелы, интересующие лишь фильмотечных крыс. Но тайна фильма «Носферату» ставит одну общую проблему, представляющую интерес для всякого кинозрителя. Конечно, книга может претерпеть какие-то изменения при переводе на другой язык или быть изданной с сокращениями. Но книгу издают большим тиражом. Если речь идет о литературном шедевре, специалист без особого труда сможет раздобыть полный текст книги, который доработал и утвердил ее автор.

Иначе обстоит дело с фильмом, даже с тем, что представляет выдающийся интерес. Хорошо, если через сорок лет после премьеры такой фильм сохранился в нескольких копиях, современных первым просмотрам. А ведь зачастую и эти сохранившиеся копии разнятся между собой и даже противоречат одна другой. Какую же из них отберет историк? На какой из копий остановит свой выбор хранитель музея кино? И не отнесут ли они на счет автора фильма достоинства или недостатки, которые придали фильму лица, прикасавшиеся к нему без ведома автора?

Но мы еще не расстались с Носферату. В нем играл (об этом говорится в начальных титрах) Макс Шрек, театральный актер. Однако, по словам Адо Киру, «это утверждение — умышленно ложное. Никто никогда не мог раскрыть подлинное имя удивительного актера, которого гениальный грим сделал навсегда неузнаваемым. Говорили, что это сам Мурнау. Действительно ли он играл Носферату?» [342]

Лотта Эйснер не согласилась с сюрреалистской гипотезой Адо Киру. Она считает, что в титрах указано подлинное имя актера — исполнителя роли Носферату [343]. «Мурнау переродил посредственного актера Макса Шрека, заставив сыграть этого двойственного персонажа с трагической судьбой…».

В тот же год, что и «Носферату» (1922), был снят фильм «Горящая пашня» («Der brannende Acker», 1922) — крестьянская драма, на которой заметно влияние и шведского кино и Каммершпиля.

«Покинув землю отца (Вернер Краусс) и брата (Ой-ген Клёпфер), молодой крестьянин (Владимир Гайдаров) стал секретарем у некоего графа (Эдуард фон Винтерштейн), после его смерти женился на его вдове (Стелла Арбенина) и разбогател, когда у него на земле нашли нефть. Разорившись после пожара на нефтепромыслах, который устроила какая-то женщина (Лиа де Путти), он обретает счастье на отцовской ферме».

«Незабываемы сцены заснеженной земли и пожара. И всюду — настоящее, неподдельное чувство. Ничего уродливого или мрачного» — так комментировал фильм один из современников. На этом утраченном фильме, снятом в строгом стиле, заметно влияние скандинавского кинематографа. Мурнау строил развитие сюжета на крупных планах лиц. Но, по мнению Муссинака, «нарочитая композиционная задача, стремление к стилизации проступают настолько очевидно, что интерес побеждает эмоцию» [344].

«Горящую пашню» критика хвалила единодушно. Газета «Форвертс» (12 марта 1922 года) отметила: «Здесь, видимо, впервые создана поэма в кинокадрах». Во Франции картина появилась в конце 1922 года, и Люсьен Валь воздал ей должное на страницах журнала «Синэа» (17 ноября 1922 года) в следующих словах:

«Мы знаем, так было всегда: художник, где бы и как бы это ни потребовалось, создавал самые правдивые картины, вдохновленные самым правдивым здравым смыслом. Всякий классический стиль смешивается с модернизмом, настолько умеренным, что ему тут же присваивают название классицизма. Факты? Описания? Воспевание самых заброшенных закоулков, искрящихся снегов, человеческих лиц и вещей? Тогда попросту воздадим должное всему удивительному, что собрал Ф.-В. Мурнау, режиссер, кинематографист, который, подобно быстро схватывающему писцу, никогда не повторяется, а стиль его послушен вдохновению…».