Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929

Таким образом, Ганс с полной откровенностью говорил, что необходимые уступки вынуждены условиями его ремесла. Он надеялся, что «когда зритель получит достаточное образование, можно будет перейти к поискам другого рода. А пока следует подождать. Тут нужна постепенность. В «Колесе», когда Сизиф бросает паровоз вперед на вставшую перед ним преграду, я мог чередовать кадры, как стихи. Восемь-четыре, восемь-четыре, четыре-два, четыре-два… Вот так можно достигнуть настоящего ритма.

В будущем мы научимся создавать абстрактные кинопоэмы с их особыми ритмами, и они будут сохранять равные интервалы, как падающие капли…».

Итак, он предвидел и сознательно провозглашал чистый кинематограф, восставая против натуралистической теории Золя в том виде, в каком ее применяли в «Свободном театре» (а позже некоторые итальянские неореалисты):

«Антуан считает, что прежде всего нужна правда, жизнь, схваченная на лету. Какое заблуждение!.. Я сам снимал настоящее страдание, я показывал крупным планом женщин, только что потерявших детей, а на экране они вызывали улыбки и смех. Именно смех. Я не хочу сказать, что от правды следует отказаться. В «Я обвиняю» у меня показаны настоящие солдаты, а в «Колесе» — железнодорожники (хотя нет — там были статисты на эпизодических ролях). Но одной правды и жизни в кино недостаточно».

После «Колеса» Ганс задумал поставить «Конец света» и написал сценарий, но отказался от него, считая, что «публика еще не готова». Затем ему хотелось поставить «Питера Пэна» с участием детей, но право на постановку произведения Джеймса Барри было в руках у американцев, которые выпустили по нему фильм-феерию [72] В 1925 году фильм «Питер Пэн» был снят режиссером Гербертом Брэноном с участием Бетти Бронсон. — Примеч. ред. .

*В июне 1923 года, вскоре после демонстрации «Колеса», Абель Ганс в булонской «Студио Эклинс» за несколько дней поставил шестисотметровый фильм «На помощь!» с Максом Линдером; фильм этот не выходил на экраны в течение двадцати пяти лет. Ганс говорит:

«Мы с Максом Линдером были большими друзьями и как-то в Париже обедали вместе… тут он рассказал мне историю дома с привидениями. Я заметил, что, по-моему, из нее можно сделать хороший маленький фильм.

— Но у нас нет денег, — ответил он.

— И все же я бы очень хотел поставить его с тобой.

— Это трудно, — сказал он. — Слишком дорого…

— Ничего не будет стоить. Мы сделаем его меньше чем за неделю. <���…>

Вот так мы все провернули за шесть дней, просто ради удовольствия. И вышел не такой уж плохой фильм» [73] In: Browtilow К. The Parade’s Gone By. London, 1968 (написана в 1966 году), р. 456. Из-за других обязательств Макса Линдера фильм «На помощь!» не смог выйти в коммерческий прокат. .

В 1923 году, гуляя со знаменитым комиком уже по 5-й авеню в Нью-Йорке, Ганс сказал ему, как сообщил «Синэ-магазин» (3 октября 1925 года):

«Неужели в такой стране, как Америка, с ее предельным индивидуализмом, может не понравиться фильм, который покажет на экране жизнь одного из самых великих людей всех времен?»

В то время он уже думал над своим «Наполеоном», о чем и сказал как-то Гриффиту. Он готовился к этой теме, читал книги, писал заметки, когда в конце 1923 года живший в Германии русский коммерсант Венгеров, организовавший европейский концерн «Вести», предложил ему осуществить его план в Берлине с неограниченными финансовыми возможностями. Ганс ему ответил: «Я буду снимать «Наполеона» во Франции или не сниму никогда». Но когда Венгерову удалось создать «международный синдикат», куда он включил и «Пате консортиум», Ганс принялся за работу. В конце 1924 года, после целого года работы, сценарий был закончен. Фильм должен был состоять из восьми серий, по три тысячи метров каждая [74] I — Юность Бонапарта. II — Бонапарт и террор. III — Итальянская кампания. IV — Египетская кампания и 18 Брюмера. V — Солнце Аустерлица. VI — Отступление из России. VII — Ватерлоо. VIII— Святая Елена. . Покрыть расходы на этот суперфильм рассчитывали следующим образом: 20 процентов — во Франции, 7 процентов — в Испании, 4 процента — в Голландии, 7 процентов — в Скандинавии, 5 процентов — в Центральной Европе, 50 процентов — в Германии, Великобритании, Латинской Америке и России; продажа фильма в Соединенные Штаты должна была обеспечить прибыль всей операции.

Прежде чем начинать съемки, надо было собрать и заказать 8 тысяч костюмов, 4 тысячи ружей, 60 пушек и т. д. Первая съемка началась на студиях Бийанкура 17 января 1925 года в декорациях мансарды, где юный Бонапарт (Владимир Руденко) беседовал с орленком, «подарком его дяди Паравичини, великого охотника на орлов в Аяччо». Затем Ганс снял несколько сцен на натуре в Бриансоне, где в битве снежками у маленького Бонапарта обнаруживается военный талант.

Сняв пролог (Бонапарт в Бриенне), а затем эпизоды на Корсике, Ганс начал снимать бурю в бассейне бийанкурских студий, когда 21 июня 1925 года узнал о неожиданном крахе фирмы «Вести». В своем дневнике он записал:

«Все наши кредиты прерваны. Передо мной — огромный незаконченный фильм, снятый едва на четверть, и не сегодня завтра на нас свалится три миллиона долга».

Съемки прекратились. Он мог снова взяться за работу только спустя четыре месяца, 4 ноября 1925 года. Новым финансистом был тоже русский, Гринев, работавший во французской сталелитейной промышленности и выпускавший в то же время фильм «Чудо волков» Раймона Бернара.

В апреле 1926 года, когда Абель Ганс начал снимать в Бийанкуре армии Наполеона, осаждавшие Тулон, он написал следующее характерное для него воззвание к своим сотрудникам и велел расклеить его на стенах студии («Синэ-мируар», 1 мая 1926 года):

«Друзья мои, вдумайтесь в глубокий смысл, вложенный мною в эти слова. Фильм должен позволить нам окончательно войти в Храм Искусств через грандиозные ворота Истории. Невыразимая тревога овладевает мной при мысли, что моя воля и даже сама моя жизнь — ничто, если все вы не будете ежеминутно оказывать мне полную и самоотверженную поддержку.

Благодаря вам мы вновь переживем Революцию и Империю. Это неслыханно трудная задача. Вы должны найти в себе пламенный порыв, безумие, силу, мастерство и беззаветность солдат одиннадцатого года. Тут много значит и личная инициатива: глядя на вас, я хочу почувствовать, что передо мной вздымается волна, которая может снести все плотины критического мышления, так что издали я не смогу отличить ваши пламенные сердца от красных шапок.

Быстрыми, буйными, вихревыми, громадными, гомерическими— такими вас хочет видеть Революция, эта бешеная кобылица… и вот — человек. Он смотрит на нее в упор, он ее понимает, он хочет смирить ее на благо Франции и внезапно прыгает на нее, хватает за узду и понемногу успокаивает, чтобы превратить в чудодейственное орудие славы. Революция и ее предсмертный смех. Империя и ее гигантские тени, Великая армия и солнце ее побед, все это — вам.