Юрий Коротков - Стиляги. Как это было

“Если проанализировать сейчас, почему в 50-е годы в СССР возникло движение „штатников“, то все становится яснее, если учесть, что это явление было характерным не только для социалистического общества, жившего за железным занавесом, – вспоминал Алексей Козлов. – Поклонение определенной части молодежи какой-либо страны элементам культуры другой страны – явление довольно распространенное. В послевоенные годы многие европейские страны оказались в плачевном экономическом состоянии. Разрушенные пути сообщения, предприятия и жилые дома, безработица, нехватка продуктов и многое другое – вот основные приметы жизни тех лет. И на этом фоне контрастом выглядело все, что относилось к заокеанской преуспевающей стране, начавшей довольно мощную экспансию в послевоенной Европе. “Студебеккеры”, тушенка, яичный порошок, одежда, ботинки, чуингам, кока-кола, джаз, кинофильмы, блестящие голливудские звезды – все это настолько поражало воображение европейцев, что Америка казалась просто раем. Так что наши бродвейские стиляги и айвеликовые штатники были частью общего процесса, представляя отнюдь не худшую часть общества”.

Стиляги не были ни скрытой сектой, ни тайным обществом. Наоборот, своим видом они старались подчеркнуть свою непохожесть на других, выделиться из серой толпы “нормальных” советских граждан. Поэтому они старались появляться в самых людных местах, в центре города. В результате в каждом крупном городе появился стиляжный “променад”, по которому модные парни и девушки прогуливались, показывая себя друг другу и вызывая отвращение и удивление у обычной публики. Этот променад назывался Бродом – сокращенно от “Бродвей”, названия знаменитой нью-йоркской улицы.

Конечно, в “хилянии по Броду” был и элемент хвастовства и тщеславия: продемонстрировать новую, раздобытую где-то шмотку всем, кто “врубается”. Существовали даже специальные приемы как бы случайной демонстрации одежды: например, сунуть руку в карман пиджака, чтобы приоткрыть подкладку плаща – фирменный плащ нередко опознавался по подкладке. Но в то же время Бродвеи становились своего рода клубами, где наиболее продвинутая молодежь встречалась, общалась, делилась новостями и информацией. А где еще в то время можно было этим заниматься? Клубов и вечеринок в современном понимании тогда просто не было.

В Ленинграде Бродом стал кусок Невского проспекта, в Москве – улица Горького (сейчас – Тверская). Интересно, что эти улицы и шире и “масштабнее”, чем “настоящий” Бродвей, на котором никто из стиляг тогда не был.

Московским Бродвеем была часть левой стороны улицы Горького – от памятника Пушкину до самого низа. По ней вечерами двигались навстречу друг другу два потока людей, при этом еще и рассматривавших друг друга. Дойдя до крайней точки, поток разворачивался и шел в обратном направлении, и так по нескольку раз за вечер.

Кроме Бродов, стиляжным местом был, например, танцзал “Шестигранник” в парке Горького в Москве, а в Ленинграде – Мраморный зал Дома культуры имени Кирова. Облюбовали стиляги и один из немногих – если не единственный – островков “буржуазной культуры” в столице Советского государства: “Коктейль-холл” (или “Кок”, как они его называли между собой), открывшийся в 1954 году в одном из домов на улице Горького, почти напротив здания центрального телеграфа, рядом с популярным парфюмерным магазином “ТЭЖЭ” и магазином “СЫРЫ”. Это был единственный по нынешним понятиям “ночной клуб” в Москве – открытый с восьми вечера и до пяти утра. У входа постоянно стояла очередь – причем не только из стиляг, потому что публика, посещавшая “Коктейль-холл”, была самой разнообразной.

Коктейли с названиями типа “Маяк” или “Карнавал”, а также глинтвейны и флиппы попивали и иностранцы – журналисты и дипломаты, – и “золотая молодежь”, и гуманитарная и техническая интеллигенция, и студенты, и даже старшеклассники, неизвестно каким образом умудрявшиеся попадать в “ночное” заведение. Кроме того, “Коктейль-холл” предлагал немалый ассортимент крепких спиртных напитков. Кстати, цены, как вспоминают очевидцы, были действительно низкими, так что школьники вполне могли себе позволить пару коктейлей за ночь на сэкономленные карманные деньги.

Судя по воспоминаниям очевидцев, артельщики – тогдашние “олигархи” – и блатные в “Коктейль-холл” не ходили, потому что там не подавали никакой еды (кроме орешков) и не танцевали, и вообще это было место слишком уж “западного” стиля.

Известный джазовый музыкант и композитор Юрий Саульский, игравший одно время в “Коктейль-холле”, вспоминал, что иногда туда заходил знаменитый советский композитор Никита Богословский, написавший такие советские “хиты”, как “Темная ночь”, “В далекий край…” и “Я на подвиг тебя провожала”: “Он носил белые пиджаки и ослепительно модные брюки и ботинки”.

“А поскольку именно в это время все западное – и в первую очередь американское – стало предаваться анафеме, холодная война набирала обороты, в посещении „Коктейль-холла“ появился оттенок некоего диссидентства, несогласия с существующими порядками, – вспоминал Саульский. – Да, молодые модники увлекались джазом. Больше за ними ничего „антисоветского“, правда, не замечалось”. Рассказывают, что в “Коктейль-холле” появлялись и актеры Борис Ливанов и Иван Переверзев, писатель Константин Симонов, футболисты Всеволод Бобров и Константин Бесков.

“Коктейль-холл” состоял из двух этажей (на втором был зал со столиками и отдельное помещение типа кабинета, отгороженное от остального пространства небольшой занавеской, “для своих”). Здесь подавали “настоящие” алкогольные коктейли, которые можно было посасывать через соломинку, – барменша управляла шейкером, на полках стояло множество разнообразных бутылок с ликерами, коньяками, джином, настойками, шампанским нескольких сортов, и все это, как вспоминают, было вполне достойного качества.

Музыка в “Коктейль-холле” игралась разнообразная, и далеко не всегда джаз. По воспоминаниям Козлова, одно время музыкальным сопровождением занимался некий ансамбль, игравший “типичный, невинный во все времена и при любой власти кабацкий репертуар, состоявший из старых танго, фокстротов, вальс-бостонов и слоу-фоксов, причем не американского звучания, а скорее немецко-итальянского или мексиканского”.

В конце концов властям, видимо, надоел этот “рассадник буржуазных ценностей” в самом центре Москвы, и в 1955 году “Коктейль-холл” был закрыт, а на его месте появилось кафе-мороженое.