Татьяна Салахиева-Талал - Психология в кино

2. Депрессивные феномены – пессимизм, пассивность, неверие в позитивный исход, невозможность мобилизовать энергию для удовлетворения индивидуальных потребностей, отказ от попыток что-либо изменить.

В тоталитарном прошлом нашей страны попытки индивидуации не раз пресекались, и начинающиеся процессы личностной сепарации и поиска индивидуального пути развития сталкивались с непреодолимыми преградами и заканчивались ничем. Мы помним, как герой-шестидесятник с горящими глазами превращается в депрессивного невротика 1970-х с потухшим взором.

Невозможность раз за разом достичь желаемого приводит к остановке интенциональности [20] Интенциональность – устремленность, направленность на что-то во внешнем мире. В широком смысле интенциональность – это активная заинтересованность, устремленная вовлеченность во взаимодействие с миром. – это эволюционный закон выживания. Например, медведь впадает в зимнюю спячку потому, что в окружающей среде до весны пропадает то, чем он питается. Если он не заснет, то попросту погибнет голодной смертью. Его сон – это способ снизить энергопотребление, умерить запросы организма и таким способом пережить зиму. Депрессия представляет собой похожую «спячку» – организм привык воспринимать окружающий мир как среду, в которой невозможно удовлетворить свои насущные потребности. В итоге энергия падает, желания и вера в позитивный исход исчезают, человек отказывается от своих потребностей и у него появляется стойкое ощущение бессмысленности попыток что-либо изменить.

Эти упаднические, депрессивные тенденции ярко проявлены в российских фильмах. Типичный герой отечественного авторского кино – депрессивный пассивный человек, бессильный перед системой.Либо все его попытки что-либо изменить заканчиваются трагично («Дурак» Юрия Быкова), либо он и не пытается что-либо поменять и пассивен с самого начала («Левиафан» Звягинцева). Так или иначе герой – маленький и бессильный перед огромным всемогущим недружелюбным миром (системой). Драматическая арка сворачивается, мир вокруг не меняется, как и герой.

Такая концепция несчастливого финала типична для нашей культуры и ее корни – далеко за пределами истории Советского Союза. С одной стороны, эта концепция в кино отражает наше реальное прошлое и настоящее, с другой – поддерживает существующее депрессивное поле. Драма в кино не только отображает, но и множит драму в жизни. И здесь уместен разговор о миссии искусства, которое несет в себе народные мифы и архетипы следующим поколениям.

3. Слияние как распространенная форма отношений (подробнее о механизме слияния см. главу 5). В нашей стране с коммунальным прошлым и «мы»-идентичностью понятия «личное пространство», «интимность», «частная жизнь», «границы» воспринимаются как инородные элементы. Эти понятия появились в нашем лексиконе и начали входить в моду только после падения железного занавеса. Отсюда феноменология слияния во всей красе.

Во-первых, нетерпимость к инаковости: быть другим стыдно, отличаться от большинства опасно, попытки дифференцироваться из массы наказываются. Великолепно обыграна метафора инаковости в «Зоологии» Ивана Твердовского. У немолодой героини, забитой, инфантильной и зависимой от окружающих, живущей с властной мамой, внезапно отрастает хвост. Она очень хочет быть как все, не выделяться, слиться с окружающей средой и спокойно дотянуть до смерти, но с хвостом это становится невозможным. В результате героиня переживает мощную трансформационную арку, пройдя за короткий период путь взросления, обретения яркой индивидуальности и взрослой сексуальности вопреки общественному мнению. Но увы, в конце все же приходит к одиночеству и остракизму. Если из этого уравнения убрать хвост, то смысл ни капли не поменяется: быть иным в нашем обществе опасно, выделиться – значит стать изгоем.

В «Ученике» Кирилла Серебренникова этот же феномен выражает линия героини Виктории Исаковой. Единственный персонаж, сохранивший здравомыслие на фоне всеобщего индуцированного психоза, оказывается никем не понятым отщепенцем. Да и в упомянутом «Дураке» герой жестоко наказывается за свое небезразличие на фоне всеобщего попустительства.

Во-вторых, больные, патологические, зависимые отношения расцениваются как любовь. Просто поразительно, какое огромное количество зрителей восприняли мучительные, несчастливые, созависимые отношения героев «Аритмии» как историю настоящей любви, а возвращение Кати к Олегу как счастливый финал.

Без прикрас и фильтров про нездоровую «любовь» (а точнее, про нелюбовь) в парах и семьях рассказывает Звягинцев. Эта тема есть в большинстве его фильмов, особенно в последних – «Елена», «Левиафан», «Нелюбовь».

С теплом и юмором о дисфункциональных отношениях в семьях рассказывает Андрей Першин (Жора Крыжовников) в своих картинах «Горько», «Горько-2», «Самый лучший день». Хотя если убрать комедийную составляющую, то семейка из «Горько» ужасает, а финал первой части, где героиня вместо сепарации выбирает возвращение к безумным родственникам, можно назвать трагическим. Аналогично в «Самом лучшем дне» мы видим, как все подталкивают героиню, молодую независимую красавицу, принять предложение жениха, который пьет, изменяет, с легкостью предает и не имеет собственного мнения. Патологические установки «Любовь все терпит и прощает», «Плохонький, но свой», «Бьет – значит, любит» и пр. – это то, на чем держатся алкоголические, патологические, дисфункциональные отношения. Но в нашем менталитете зачастую патология считается любовью. Жанр драмеди – хорошая возможность честно взглянуть на наши культурные феномены и не впасть в депрессию. Если мы не можем стать другими, то по крайней мере можем посмеяться над собой. Юмор ведь тоже оздоравливает.

4. Невротическое поле. Основная проблема невротика – неумение распознавать свои желания и следовать своим потребностям. Невротику нужно найти себя, научиться отделять собственные потребности от чужих «надо», «положено», «все так делают» и мобилизовать свою агрессию для преодоления сложностей, отстаивания границ и реализации своих потребностей.

Например, в моей психотерапевтической практике один из часто встречающихся запросов – это попытки найти себя в мире среди молодых людей в возрасте около 30 лет. Типичная история: окончил школу; не успел определиться с жизненной стратегией, но поступил на юридический/экономический (любой другой популярный в то время факультет), потому что родители подтолкнули или просто нужно было куда-то поступить; окончил институт – устроился на работу; по инерции работает «по специальности» до сих пор, а энергии все меньше, жизнь не удовлетворяет, в какую сторону ее менять – не знает; жить по-прежнему уже невыносимо, рисковать, пробуя новое, страшно. С личной жизнью примерно та же история: либо ранний брак («потому что надо строить семью»), который больше не удовлетворяет, либо – чаще – одиночество, обусловленное тревогой, неуверенностью в себе и целым букетом невротических барьеров.