Ивар Калныньш - Моя молодость – СССР

Как проходила наша совместная работа над книгой? Очень просто. Мы садились и разговаривали. Откровенно, долго и обо всем на свете. И получался примерно вот такой диалог:

– Ивар, сейчас модно ругатьСССР. Не хотите присоединиться к этому хору?

– Нет, не хочу. Это моя молодость, в эти годы я пришёл в кино, влюблялся, на свет появились мои первые дети. Да, были пустые витрины, да, над страной висел железный занавес, да, нам пудрили мозги… Но ведь и хорошего было немало: например, национальные киностудии, на которых снимались прекрасные фильмы, проходил обмен режиссёрами и актёрами. Происходила диффузия культур.

…Недавно у меня раздался необычный звонок. «Как вы думаете, – спросили меня, – кто имеет право продавать фильмы Рижской киностудии советского времени?» Датчане, мол, интересуются. Но не знают, к кому обращаться: то ли в министерство культуры, то ли на киностудию…

– И что же вы им ответили?

– Я сказал, что все написано в титрах: кто авторы, кто исполнители, кто хозяева. Если произведения продаются третьим лицам для нового тиража, то должен подписываться договор с теми, кто в титрах. Но если датчане так интересуются, то давайте продадим им рижский Вантовый мост, пусть шлагбаум поставят и берут деньги за проезд. Или пусть купят песни Раймонда Паулса, которые он сочинил в советское время. «Что вы! Паулс ведь ещё живой!» – воскликнули на другом конце провода. «Ну вот, – говорю, – вы сами ответили на свой вопрос».

Да, с одной стороны, грустно, что нынче всё покупается и продаётся. А с другой – сам факт того, что на кино того времени есть покупатели, говорит о том, что оно было очень даже неплохим!

– Как Вы считаете, почему большинство старых советских фильмов хочется пересматривать, а современные – посмотрел и забыл?

– Давайте не будем идеализировать ситуацию. Хотя бы потому, что среди старых фильмов советской поры, есть и такие, которые не прошли проверку временем – эстетика устарела. Я вообще считаю, что сегодня нужно было бы разобраться с советским кино: что смотрится, а что – не смотрится. Понятно, что фильм «Война и мир» Бондарчука, в котором каждый кадр – шедевр, и какая-нибудь лента про то, как Ленин любил детей или про историю колхоза «Светлый путь», будут находиться совершенно в разных весовых категориях… Но ведь это все равно документы своего времени!

Из семейного архива

Для того чтобы снять фильм «на века», должно сойтись очень многое: талант режиссера, актерская игра, монтаж, музыка, шумовые эффекты. И непременно должно остаться что-то между строк, недосказанность, какая-то тайна…

– Когда-то фильмы Рижской киностудии считались одними из лучших в Союзе… Сейчас в Латвии почти ничего не снимают. За державу не обидно?

– В маленьких странах большое кино развивается с трудом. Таковы законы рынка и никуда от этого не денешься. Кинопроцесс – это не только творчество, но и производство. Нужны огромные вложения, многомиллионная аудитория. Откуда все это в Латвии? Здесь можно разве что снимать малобюджетное кино: без павильонов и декораций. Но Латвия может удачно принимать участие в совместных проектах.

– Вы снялись более чем в 120 фильмах. Есть такие кинороли, за которые вам сегодня стыдно?

– Пожалуй, нет. Просто были фильмы, в которых можно было бы не сниматься. Но ведь предугадать конечный результат невозможно. Не бывает такого, чтобы собралась съёмочная группа и решила: а давайте-ка, ребята, мы снимем плохой фильм! Все хотят снять хорошее кино, но что-то не срастается, не выходит, картина получается так себе. Но ты-то играл, вкладывал душу… Так чего же стыдиться?

– С какими режиссерами вам больше нравится работать: с тиранами, которые знают, как снимать кино и используют актеров в качестве послушных кукол, или с теми, кто позволяет артистам импровизировать, участвовать в творческом процессе?

– Мне повезло. С откровенными деспотами и самодурами на съемочных площадках я не встречался. Всегда работа получалась совместной. Актер обязан участвовать в создании роли. В противном случае ему нужно было бы идти на другой факультет. Например, бухгалтерский. Есть режиссеры, которые знают, чего хотят. А есть другие, которые в непрерывном поиске. И по ходу дела что-то рождается. Для меня этот второй вариант даже интереснее.

– А с зарубежными режиссерами вам сложнее работалось, чем с российскими?

– Все они ученики системы Станиславского: в Латвии, и в России, и в США. А потому особых сложностей не было. Русский стиль, русская актерская школа давно уже завоевали мир.

Отдых с семьей

– Как вы относитесь к съемкам в рекламе. Многие актеры считают это «низким жанром», недостойным большого артиста…

– Я отношусь к рекламе спокойно и без брезгливости. Это ведь тоже своего рода кинофильм, только короткий. За свою жизнь мне не раз доводилось рекламировать разные товары: шампуни, трикотаж, банковские услуги… И даже водку. Но если бы у меня был выбор, я бы рекламировал путешествия.

– Вы упомянули водку – известный актерский допинг. А как у вас по жизни складывались отношения с алкоголем?

– Алкоголь – неплохое лекарство: расширяет сосуды, анестизирует (улыбается). Все дело в дозе. У меня на глазах от алкоголизма погибло немало прекрасных актеров. Профессия располагает: творческая удача – надо принять на грудь, неудача – тоже надо принять… Бывало, я тоже выпивал, не святой ведь. Но, слава Богу, не слишком часто, и проблемой для меня это не стало. Были периоды одиночества, когда холостяцкая жизнь толкала каждый вечер на приключения, но это мне быстро надоедало…

Тем более, что в искусство, которое рождается под влиянием алкоголя и наркотиков, я не верю: творческий человек вполне может обойтись без них. Для того, чтобы сыграть пьяного, напиваться совсем необязательно.

– У вас есть свой фирменный секрет работы над ролью?

– Боюсь, что нет. Каждый раз, приступая к новой роли, приходится начинать с нуля – искать черную кошку в темной комнате. До тех пор пока не найдешь верную пластику, верную интонацию для своего героя. Иногда подсмотришь чью-то походку, иногда подслушаешь какой-то говор или акцент… И что-то щелкает – вот оно, решение. Порой все решает один-единственный маленький штрих или один правильно выбранный жест – и готово, роль сделана. Но рисунок роли всегда разный…