Игорь Масленников - Корень «Suomi»

…Или его разбудил Юсси? Вот он стоит у двери, друг ситный, славный голубоглазый пёс хаски, так и не ставший вожаком полярной упряжки. Чует баранину в соседней комнате…

Его финно-угорская кличка Юсси возникла случайно. Собаковод, у которого был куплен этот славный щенок, был футбольный фанат и всех новорожденных он оформлял в собачьих документах под именами футбольных клубов – «Арсенал», «Челси», «Спартак», «Зенит»… Этому хаски досталось имя «Ювентус»…

…Хозяина собаки разбудил тихий стук в дверь, за которой стоял давний приятель, устроивший ему путёвку в этот Дом творчества – композитор Серёжа Форозин – додека-фонист, адепт, поклонник и ярый подражатель австрийского модерниста Арнольда Шёнберга. Их атональную музыку могут с пониманием слушать только сами профессиональные музыканты. Наверное, она очень сложна и хороша, но для простого смертного непостижима. Про музыку Чайковского, например, Серёжа говорит: «лживо, скучно и слащаво». Ну-ну…

Наверное, легче было попасть в Дом творчества архитекторов – всего-то в паре километров отсюда по Приморскому шоссе, но туда не хотелось – много пьют…

Он был старше Сергея на двенадцать лет. Сблизились они давно в шахматном клубе – его как архитектора тянуло к шахматной доске пространственное мышление, Сергея – музыка. Ноты, как известно, со счётом и комбинаторикой – близнецы-братья…

Да, в двери стоял Серёжа с напряжённым, трагическим лицом.

– Зодчий, вставай! Ты нужен…

Пришлось вставать.

Кроме разницы в возрасте друзей разделяла их внешность – композитор худ, костляв, бледнощёк, голубоглаз и узколиц. Льняные прямые волосы то и дело спадали на лоб. Ещё в школе его кличка была Седой. Приходилось этому блондину время от времени трясти русой своей головой – пряменькие волосики не вились в кудри.

Архитектор противоположного склада – плотен, широк в кости (то, что называется «из простых»), курнос, курчавый шатен, под носом – небольшие «ворошиловские» усы «шеврон», зеленовато-карие глаза… Кряхтя, он начал напяливать треники:

– Какая-то корявая у тебя фамилия – Форозин… Как модель какой-нибудь немецкой машины.

– А Фонвизин тебе нравится?

– Господин комедиограф был Фон-Визен. Это понятно… Значит ты должен быть Фонрозин…

– Лечись! – потомок известного декабриста и каторжанина фон Розена был благодушен. – Ты чокнулся на своей топонимике.

– В этом ты прав, друг мой!

– Ясно?.. И звали моего прадеда, между прочим, Андреем Евгеньевичем. И розы украшали его (или наш) фамильный герб фон Розенов. Это я тебе говорю как геральдисту!

– Вот я и говорю: пруссак!

– Нет! Русак…

– А какой национальности, например, американец? – задал вдруг ехидный вопрос архитектор.

– Никакой! – отрезал композитор. – Он янки…

– А советский человек какой был национальности?

– Никакой! – рассердился Сергей. – Наш!

– Вот и Кюхельбекер, Литке, Беллинсгаузен, Дельвиг, Крузенштерн, Николаи, Врангель, Врубель, Каппель, Литке тоже были нашими русскими дворянами… Да тот же бывший хозяин здешних земель генерал русской императорской армии, маршал Карл Густав Эмиль Маннергейм…

– Вот к нему-то мы и должны немедленно ехать! – решительно закончил разговор Серёжа.

Фамильный герб «Фон Розен»

Юсси поддержал его громким лаем…

Зодчий приступил к утреннему туалету, включил электробритву.

…– А может быть ты, Серёга, Розинг? С буквой «г» в конце… Был такой профессор в петербургской «Техноложке» до революции. Он со своим учеником Зворыкиным (колчаковским связистом, а потом американцем) придумал теперешнее телевидение… Ты не Розинг?

– Нет, я не из профессоров, я из «баронов»…

– «Ты цыганский барон… У тебя много жён…» – усмехнувшись в усы, запел архитектор.

– Да-а-а!.. Хороший косолапый прошёлся по твоим слуховым аппаратам, врезал тебе как следует по ушам…

Засмеялся и как в воду глядел! В этой книжке впереди вас ждут и цыгане, и медведи, и слуховые аппараты, и…

Нет, не будем забегать вперёд!

Фамильный герб «Маннергейм»

На самом деле, если и был Сергей Форозин из баронов, то, как он сам иногда шутил – «из баранов», которых советская эпоха подстригла основательно. Не помогало даже то, что прадед был декабрист и каторжанин.

Когда он появился на свет в «Снегирёвской больнице» города Ленинграда, началась великая, знаменитая перестройка не к ночи будь помянутого господина М. Горбачёва (Горби).

Стояние вместе с мамой Клавдией Васильевной в очередях за талонами на водку (ценилось, как валюта), разглядывание в пустых стеклянных витринах картонных муляжей колбас, сыров и банок с камчатским крабом «Чатка» – это яркие впечатления раннего детства.

Школа пролетела незаметно, вуз был выбран по принципу – куда легче попасть. Это оказался Институт пищевой и холодильной промышленности (в просторечии – «Морозильник»). Ни шатко ни валко парень институт окончил.

Их соседи с блокадных времён по коммунальной квартире купили собственное кооперативное жильё…

Бабушка Сергея на всю жизнь запомнила, как в те годы почти девчонкой, выйдя замуж за «барона» Форозина и проводив его на фронт, слушала издевательские тычки этих соседей: «Ну что, немцы, Гитлера ждёте?»

Эти тягостные соседи съехали в эпоху перестройки, оставив в общем коридоре тяжёлое, ненужное им пианино с треснувшей ещё в блокаду декой – «Оффенбахер», и мелкой бронзовой табличкой – «Хоффлиферант» (как потом узнал Сергей, изучая немецкий, означало – «поставщик двора»).

Мальчик прикоснулся в коридоре к клавиатуре… И вдруг выяснилось, что «ребёнок» (уже в 17 лет) поразительно музыкален. Далее – сначала ДК «Ленсовета» – студия с хорошими педагогами… Поэтому и благодаря им состоялось поступление в консерваторию.

Наступили времена постмодернизма – а это очень заразная болезнь… Можно сказать, чума!.. Молодой музыкант всё с той же школьной кличкой Седой прошёл через все ансамбли, квартеты, электронные эксперименты, был даже барабанщиком КВН на телевидении и в ночных заведениях…

Вот и вся биография Сергея Германовича Форозина…

Его родители – «бароны» преклонных лет живут всё в той же бывшей коммуналке на улице Чайковского, но не композитора, а какого-то революционера или террориста…

Серёжа холост, и его старшая сестра пенсионного возраста Маша – тоже «старая дева». Она работает швеёй-реставратором в Этнографическом музее, лихо ездит на их семейном «Ниссане-Ноуте», скромно, но стабильно зарабатывает. Плюс ветеранская пенсия отца, плюс социальная пенсия мамы-блокадницы, плюс безналоговая (для пенсионеров) трёхкомнатная квартира…