Игорь Масленников - Корень «Suomi»

Пианино-инвалид «Оффенбахер» было отправлено в комиссионку, его место занял кабинетный рояль «Стенвей» из той же комиссионки… Всё для младшенького в семье!

Это позволяло Седому нигде не работать, сочинять от души постмодерновую музыку, стать членом Союза композиторов и регулярно жить в домах творчества то в Рузе под Москвой, то в Комарове под Петербургом, то в Сортавале в Карелии…

– Вы куда, мальчики? – в двери двухкомнатной дачки Дома композиторов появилась жующая соседка, красавица-бурятка Динара. Гейша – да и только!

– В Сортавалу! – отмахнулся от неё Сергей.

– Это где?.. Я с вами…

– Берём?

– Так и быть…

Долгая учёба в Московской консерватории, столичная еда и питьё, музыковедческие изыскания, фольклорные поездки по миру, стрижка каре чёрных блестящих волос и макияж смягчили у этой монголоидной девушки восточную раскосость, скулы, сделали её похожей то ли на японскую изящную гейшу, то ли на китайскую «куню» с бамбуковых картин-рулонов цветной тушью.

…Когда они подходили к машине – зелёному внедорожнику, композитор ткнул пальцем в эмблему на капоте:

– Иван мне сказал сегодня, что я немецкий автомобиль… А он – корейский – «КИА»!.. Крылов Иван Андреевич – всем известны его басни и его аппетит (чугунок… да какой там «чугунок» – целая макитра стерляжьей ухи с расстегаем в пол-аршина), – сообщил он фольклористке Динаре.

– А я не Андреич, я – Алексеич…

– За двести лет наш Андреич стал Алексеичем. Басен уже не пишет, но подумывает о бессмертии (читатель, возьмите это на заметку), тоже энциклопедист, человек неисчерпаемых знаний, всё про всех знает – типа справочного бюро…

Вот теперь по чистой случайности вы узнали, наконец, как зовут героя нашего повествования.

Иван Алексеевич Крылов, кандидат технических наук, приват-доцент архитектурного факультета Академии художеств, то есть – вольноопределяющийся, или по-современному, по-нашему, внештатник, холост…

– Мы, Крыловы, плохо размножаемся… – так он шутит.

– Литературно-музыкальный клуб на колёсах «Зелёный „КИА“», – объявил Сергей.

Фамильный герб «Крыловы»

«Баснописец» сидел за рулём… Его собака хаски по кличке Юсси послушно и привычно улеглась в багажном отделении кроссовера. Композитор-модернист весело разглагольствовал, обращаясь к сидящей рядом миловидной девушке-музыковеду:

– Динара!.. Почему ты Тургенева? Где твои стихи в прозе?.. Знакома ли ты с Полиной Виардо?.. Часто ли бываешь в Париже?

– Я – Тургенова… – она терпеливо начала объяснять. – Потому что по-монгольски «тургэн» значит «быстрый». А наша семья вся шустрая, вот и получилась у нас – Тургеневы.

– По-бурятски или по-монгольски, или по-китайски?

– По-русски… Я ещё и, к вашему сведению, господин барон, немножко русская, и калмычка, и даже тывянка.

– «…и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус и друг степей калмык!»… «Да, скифы мы…» И Тургенев, что ли, был бурят?

– Наверняка… – засмеялась Динара.

Иван Крылов, как спец по топонимике, добавил:

– Запиши в свой клуб ещё таких же «диких тунгусов» – Карамзин, Булгаков, Тютчев, Чаадаев, Татищев, Куприн, Сейфулина, Ахмадулина, Аксаков… Ещё?

– Рахманинов, Танеев, Скрябин… – сказала «гейша» с берегов Байкала.

– Нет, мы сейчас собираем литературный клуб… Композиторов придётся, я очень боюсь, вспоминать в таинственной Сортавале…

…Дорога из Комарова (Келломяки) в карельскую Сортавалу не близкая. Сначала – Приморское шоссе, сквозь Зеленогорск (Терийоки) по перемычке через трассу «Скандинавия», далее магистраль «Кола» – Приозерск, Петрозаводск, Печенга, Мурманск и далее – Норвегия – через Борисоглебск в Киркенес…

В Зеленогорске они подъехали к супермаркету. Сергей устремился в винный отдел, прошёлся вдоль полок с дорогими бутылками.

– Что лучше… – спросил он Ивана, – сливовица или финская водка на рябине?

– Можно чего-нибудь попроще – «Столичную», например.

– Есть замысел, – таинственно сказал Сергей.

– Тогда рябина. А себе я возьму кагор «Крымский».

– «Кагор монастырский» – усмехнулся Сергей. – Ты что, монах?..

– Монах, монах… В разрисованных штанах… – отшутился Иван.

Двинулись дальше.

… – Сертолово, – прочитала дорожный указатель Динара. – Ура!.. Быстро приехали!..

– Проехали только полпути… Тут есть и Лемболово, и Васкелово, и Парголово, и Кавголово…

– Юксилово, Каксилово, Кольмилово, Нелилово… – Сергей со смехом стал демонстрировать своё знание финского счёта: – Юкси-как-си-кольми-нели…

И снова по его команде они отправились в супермаркет:

– Тургенева!.. Что нужно для бурятского плова?..

– Лучше всего – конина. Она диетическая…

Но конины, естественно, не было. Взяли баранину и всё, что полагается – лук, чеснок, рис, морковь, лаврушку…

– Всё это есть и у Кирсти… – как бы между прочим сообщил Сергей.

– Кирсти? – переспросила Динара.

– Карельское имя…

Кто такая Кирсти – он до поры до времени держал в секрете.

– Кирсти, – предположила эрудированная фольклористка: – «Христова ученица»? Или невеста?.. Это по-каковски?..

– Кирсти?.. Очень даже ничего! – с чувством сказал Сергей. – В прошлом году я ремонтировал у неё на кухне холодильник.

– На кухне?? – бурятка сделала большие глаза. – Она, что ли, повар?.. Холодильник?

– Я ведь учился в «Морозильнике»…

…Хорошая дорога долго шла лесом – то весёлым березовым, то торжественным сосновым, то угрюмым еловым. Мелькали дачки садовых скромных товариществ, высокие заборы богатейских коттеджей, мосты через речки, горки, болотинки, тони, озёрца…

Проехали и мост Кивиниеми, переброшенный через пороги бурной Вуоксы, стремительно несущей свои воды к Ладоге.

Белые ночи (а они в здешних местах ещё более «белые», чем в Петербурге) подходили к концу. Впереди был День Ивана Купалы – подлинный тысячелетний праздник этих земель. Летнее солнцестояние продиктовано не людской волей или указами царей земных, а Космосом, всевечным мирозданием, Богом, если хотите…

… – Сортавала, – Динара, наконец, радостно прочитала долгожданный дорожный знак рядом с эмблемой города.

– А почему не «Сердоболь»? – задал сам себе вопрос Иван Крылов. – Столетиями этот город был Сердоболем…

Проблемы топонимики, мучившие его с середины нынешней ночи, не отпускали.

Когда возник на Ладоге Валаамский скит, монахам, всему духовенству понадобилась эта пристань на большом берегу – её назвали Сердоболь.

– Сердобольное место, – задумчиво сказал Иван, замедлив скорость и озираясь по сторонам. – Вот как оно тут… Вот оно какое!