Эмилио д'Алессандро - Стэнли Кубрик. С широко открытыми глазами

На следующий день мистер Кубрик попросил меня доставить его к американскому посольству на Гросвенор-Сквер, чтобы обновить свой паспорт. Затем он направился на Вардур-Стрит в лондонский офис Warner Bros., – американской компании, которая финансировала его фильмы. Я уже собирался снова сесть в «Мерседес», но мистер Кубрик остановил меня: «Ты не возражаешь, если мы поедем на твоей?» До того, как я успел возразить, что «Минкс» – просто супермаленький и нигде не будет так комфортно, как в «Мерседесе», он уже оказался на заднем сиденье.

Кубрик молча осмотрелся. Через несколько минут он сказал: «Симпатичная машина, она новая?»

– Нет, я купил ее со вторых рук. Ей как минимум три года. Тут изрядное количество миль на счетчике.

– Выглядит новой. Она в лучшем состоянии, чем мой «Мерседес». Ты сам следишь за ней?

– Да, но это не требует больших усилий: просто протираю влажной тряпкой, чтобы избавиться от пыли.

– «Мерседес» не выглядит так чисто, даже когда возвращается из мойки. Все работает?

– Пока что да…

Повисло долгое молчание.

– Почему ты водишь так осторожно?

Он ожидал от гонщика «Формулы Ford», что тот будет более агрессивным: все эти визжащие шины и свистящие крутые повороты. Я объяснил, что это был один из самых важных уроков, которые я получил на курсах Brands Hatch Motor Racing Club: если вы войдете в поворот слишком быстро, когда управляете автомобилем на улице, то рискуете заносом. «Представьте себе, что у вас есть стакан с водой, стоящий посреди капота, – говорил нам Тони Ланфранчи. – Когда вы входите в поворот, вода может наклониться, но не настолько, чтобы она разлилась. Если вода окажется на капоте, вы допустили ошибку».

Тони был тем, кто научил меня всему, что я знал об автогонках: он был потрясающим водителем. Он знал, как входить в повороты, на уровне инстинктов и пытался научить меня делать это. «Коснись передними колесами края обочины, а затем забудь о повороте, подумай о том, чтобы прибыть в пункт назначения по кратчайшей возможной траектории. Ты должен предвидеть: твой мозг должен выстроиться в одну кривую с твоим телом». Затем он сказал: «Научись чувствовать, как вибрирует автомобиль, если твои шины теряют сцепление. Предчувствуй и это. Подобно тому, как врач обнаруживает болезнь, прежде чем она проявится, ты должен понять, что ты скользишь еще до того, как на самом деле начнешь скользить». Беспокоил ли я Кубрика, говоря так много? Энтузиазм и ностальгия унесли меня. Но в зеркало заднего вида я мог видеть, что он заинтересовался и внимательно слушал, поэтому я добавил, что Тони также был советником Джона Франкенхаймера на Гран-при. Он также водил все одноместные автомобили, стараясь изо всех сил, чтобы предоставить директору самые захватывающие снимки.

– Такой звук слышится, когда что-то сломалось? – спросил он, заметив скрипучий звук, исходящий от колес.

Я получал удовольствие, отвечая на такие вопросы, потому что не мог поговорить о машинах с Жанет – ей моментально становилось скучно.

– Должно быть, камень застрял между тормозным диском и кожухом.

Я остановился на ближайшей стоянке для грузовиков, вышел из машины и аккуратно пнул.

– Это опасно?

– Нет, не беспокойся.

В следующий раз, когда я затормозил, колесо не издало ни звука.

– Как ты это узнал?

– Это случалось раньше. Такое случается иногда.

Он не сказал ни слова, пока мы не остановились перед посольством. Он попросил меня припарковаться на ближайшей обочине и подождать. Я ждал почти три часа, и когда он вернулся к машине, то был довольно раздражен. «Пустая трата времени! – проворчал он. – Ты можешь приехать и забрать мои документы в следующий раз? Я дам тебе подписанную доверенность».

Когда мы приехали в Эбботс-Мид, во дворе роились занятые секретари и помощники. Кубрик показал мне сарай с левой стороны двора и остановился перед двумя 146-ми «Вольво», «купленными недавно», и желтым 240-м, на котором «ездит только Кристиана». Он указал на фургон «Форд» и микроавтобус «Фольксваген», припаркованные у сарая чуть дальше. Оба они принадлежали Hawk Films и использовались, чтобы доставлять на съемочную площадку материалы и оборудование. Для тех же целей был предназначен пикап «Фольксваген» с кузовом, прикрытым брезентом.

На другой стороне стоял потерявший свою белую окраску «Лендровер». Он прибыл из реквизита для его последнего фильма, где использовался как полицейская машина. На крыше все еще были прикреплены синие огни. Он сказал мне, что его жена использовала «Лендровер» для поездок на близкие расстояния от дома. Напоследок он сказал: «Не мог бы ты почистить их все? Я хочу, чтобы они были как твои. Но тебе нужно почистить только „Мерседес“ изнутри».

Мне нравилось водить этот чудесный автомобиль. Он был тихим и комфортным. В первый раз, когда я попал туда, меня поразили ремни безопасности. У них были крепления как на гоночных автомобилях, где ремни шли от плеча до паха.

Во время нашей следующей поездки в Лондон Кубрик снова уселся сзади и говорил даже меньше, чем в прошлый раз. Я тоже ничего не говорил, позволив ему читать его документы. Только после того, как мы проехали много миль, он заметил, что, несмотря на то что на его «Мерседесе» стоял полный автомат, он не заметил разницы с моим «Минксом».

– Это потому что я пользуюсь одной и той же ногой.

– Я чувствую себя менее расслабленно, если там находится чья-то другая нога.

«Я оставлю тебя с Андросом», – сказал он, когда мы вернулись в Эбботс-Мид, и исчез в маленькой комнате, пристроенной к дому сбоку. Молодой человек с такой же черной взъерошенной бородой и с проницательным взглядом возник передо мной и представился Андросом Эпаминондасом, личным ассистентом Кубрика.

«Он ушел в комнату для дубляжа, – объяснил он, – мы сейчас снимаем фильм». Он показал мне маленькое квадратное здание рядом со входом во двор. «Я покажу вам нашу штаб-квартиру», – усмехнулся он, и, когда мы поднялись по лестнице на первый этаж, он рассказал, что он из Греции: ему было двадцать семь лет, и у него была страсть к кино. Несмотря на постоянные протесты со стороны семьи, он решил работать в кино. Я испытал точно такое же сопротивление моему интересу к автогонкам. Он говорил открыто и жизнерадостно, и я сразу привязался к нему.

«Здесь я провожу большую часть моего времени, в основном на телефоне, – сказал он, указывая на свой стол. – Кабинет Яна, секретаря, и кабинет бухгалтера – вот здесь. Есть еще несколько комнат, которые мы используем для хранения вещей. Стэнли предпочитает работать дома, но здесь и во флигеле не хватает комнат на всех, поэтому он арендовал ту часовню. Это здание, которое ты видел слева перед тем, как въехал в ворота».