Виктор Лисакович - Мастерская Арши Ованесовой и Леонида Кристи. Страницы истории ВГИКа

Всероссийский государственный институт кинематографии имени С.А. Герасимова

Рецензенты:

доктор искусствоведения, профессор РГГУ В. С. Листов ; доктор искусствоведения, профессор ВГИКа Г С. Прожико

Автор-составитель:

заведующий кафедрой режиссуры неигрового фильма, профессор ВГИКа В.П. Лисакович

После издания в 2014 году книги, посвящённой первой мастерской неигрового фильма во ВГИКе под руководством И.П. Копалина, кафедра приступила к сбору материала о второй мастерской – Арши Ованесовой и Леонида Кристи.

Строго говоря, мастерская, набор в которую состоялся в 1959 году, под таким названием никогда и не существовала. Набирала её Арша Ованесова – выпускница ВГИКа 1932 года. Была она режиссёром ярким, сыгравшим в судьбе многих очень серьёзную роль.

Создатель киножурнала «Пионерия», четверть века она регулярно работала над его становлением, автор и режиссёр многих фильмов, прослеживающих судьбы своих героев, лауреат Сталинской премии и Международной премии Мира, заслуженный деятель искусств РСФСР.

Но её авторитет определялся не званиями и титулами, а ярким талантом и душевной щедростью.

В течение десяти лет, с 1948 года, Арша Амбарцумовна читала курс документального кино в режиссёрских мастерских Г.М. Козинцева и А.П. Довженко. И не просто читала, но и подвигла в документальное кино многих студентов. Среди них Э. Рязанов, 3. Фомина, В. Катанян, Л. Дербышева, Д. Фирсова, Р. Сергиенко. Счастлив учитель, который может назвать таких мастеров своими учениками.

И вот, в 1959 году Арша Ованесова набирает свою мастерскую неигрового фильма, в которой учился и я. Поступая в мастерскую, мы понятия не имели что это такое – документальное кино. Мы пришли не со школьной скамьи, были с каким-то жизненным опытом: кто отслужил в армии, кто работал сталеваром, шахтёром. Поступить во ВГИК – давняя мечта каждого. В кино тянуло, читали книжки, журналы о кино, бегали в кинотеатры, знали фильмы и довоенные, и военные, и взятые в качестве трофеев. Для нашего поколения эти трофейные представляли особый интерес. Тут и «Большой вальс» и все Тарзаны, и много всего. Конечно, перед каждым сеансом – киножурнал «Новости дня». Видели по два-три случайных документальных фильма. Но ответить себе на вопрос, что это такое – вряд ли могли. К примеру, мне довелось посмотреть «Разгром немецких войск под Москвой» и «Повесть о нефтяниках Каспия». Об этих двух фильмах я и пытался рассуждать на вступительном экзамене, обращая свой рассказ к предполагаемому режиссёру Роману Кармену. Но, как выяснилось, его среди экзаменаторов и не было.

Переступая порог института, не знали мы ни фильмы документальные, ни кто их создаёт, ни в каком положении находится этот вид искусства. Безошибочно знали одно – маленькая женщина, которая с пристрастием расспрашивает нас о жизни, о живописи и ещё бог знает о чём – это и есть Арша Ованесова, наш будущий мастер, если сложится всё благополучно.

В любопытное время начинали мы своё «вхождение» в неигровое кино. Позволю себе привести соображение кинематографического журнала тех лет: «Немало сказано о том, что документальные картины поверхностно и неинтересно отображают жизнь, строятся по трафарету, без внутреннего волнения, без художественного мастерства, что они однообразны, страдают бедностью выразительных средств, рыхлостью и незавершённостью композиции. Но главная причина несовершенства этих фильмов кроется в невнимательном, а подчас равнодушном отношении к показу людей, в неумении сделать их подлинными героями документального кинопроизведения. Как правило, документальные фильмы заполнялись данными о процентах выполнения плана, людей обычно показывали в парадной обстановке…»– размышлял Константин Славин [1] Славин К. В поисках нового // Искусство кино, 1954, № 4. . Уж он-то знал всё, что происходило в послевоенном документальном кино, был редактором киноотдела Министерства культуры, смотрел и, видимо, не по одному разу всё что производила Центральная студия документальных фильмов. Приведённая цитата – крик отчаяния. И хорошо, что мы, будущие студенты, не читали эти строки.

После смелых творческих экспериментов Дзиги Вертова, после фильмов времён Великой Отечественной, в послевоенный период, документалистика переживала тяжёлый кризис.

Что же подвигло нас писать заявление с просьбой допустить к вступительным экзаменам в группу документального кино? Конечно, причин было много, у каждого – свои.

И всё же есть нечто общее – некий нерв оттепели, атмосфера окружавшей жизни, пусть и слабая, но вера, что именно здесь будет очень интересно.

За два года до этого во ВГИКе состоялся набор в первую мастерскую документального кино под руководством И.П. Копалина. Через два года пришли мы, расспрашивали своих «старших документалистов» – как, что? Старшие были полны энтузиазма, уже снимали свои первые экранные работы. Через год и мы начали штурмовать экран.

К великому сожалению, наше общение с мастером продлилось лишь полтора года. Но эта довольно короткая встреча оставила, безусловно, очень яркий след.

В ту пору отсутствовал специализированный курс «История документального кино». И эту задачу – погрузить нас в прошлое становления жанра – взяла на себя Ованесова. Оглядываясь назад, в начало шестидесятых годов прошлого века, поражаешься, как врезались в память, казалось бы, мелочи, несущественные эпизоды, как шаг за шагом вела нас мастер к пониманию и профессии, и чего-то ещё, что можно было бы назвать пониманием жизни.

Арша Амбарцумовна объясняла, как весь имеющийся съёмочный материал фильма записывала на карточки, а затем долго перекладывала эти карточки-эпизоды, находя наиболее верное их сочетание. Рассказывала, что, если смонтированный материал не вмещается в металлическую коробку, надо попросить монтажницу переклеить все склейки – потеря двух кадриков на каждой склейке и решит проблему. Ныне этот метод ушёл в далёкое прошлое, как и ацетон, которым клеили горючую киноплёнку. Вытесненная негорючей, она, горючая, а следом и негорючая сдали свои позиции.

Арша Амбарцумовна знакомила с принципами построения киножурнала, состоящего из маленьких новелл-сюжетов, рассказывала об особенностях новостного журнала. Но странно, не припомню, чтобы был акцент на журнал «Пионерия», чем повседневно занималась наш мастер. И вообще, разговор почти не касался её картин. Думаю – приберегала этот разговор, ждала, когда окрепнут наши первокурсные мозги, когда начнём понимать самую суть профессии.