Анна Ярошевская - Ирина Мирошниченко

Однажды Ирина подняла трубку и услышала звуки скрипки. Альберт играл для нее ту самую мелодию, которая звучала в первый день их безмолвной встречи. В каждом звуке, летевшем к ней по телефонным проводам, теперь звучало что-то новое, чего не было раньше. Это была тоска. Она пробивалась к Ирине сквозь ноты, как раненая маленькая птичка, бьющаяся о стекло окна, с мольбой впустить ее отогреться. Ирина не слышала этой мольбы или претворялась, что не слышала. Да, Альберт играл также проникновенно, как и тогда, в Будапеште, и никакое расстояние не способно было сгладить эту проникающую в каждую клеточку тела и души страсть музыканта, но актриса знала, что все это осталось в прошлом, а для нее существует только настоящее. И он должен понимать это, если и не понимает, то она откроет ему глаза.

Когда Альберт закончил играть, Ирина, без всяких предисловий, чтобы не слышать снова его уговоров по поводу приезда, начала:

– Я не хочу новых разговоров о старом, приехать к тебе не смогу. То, что было между нами, осталось в прошлом, и я хочу, чтобы ты это понял, – наступила пауза. Альберт, казалось, перестал дышать. Раздосадованная его молчанием, покорным принятием факта, злая на себя за такую жестокость к любившему ее мужчине, Ирина выпалила, сама не осознавая до конца зачем:

– Забудь меня!

На этот раз тихий голос в трубке отозвался всего двумя словами:

– Будь счастлива.

Ирина, ожидавшая наверно самого громкого скандала, но не такого спокойного ответа, опешила еще больше и, словно пытаясь сбежать от Альберта, а больше всего от самой себя, с грохотом бросила телефонную трубку на рычаг.

Они никогда больше не созванивались и не виделись, эта история закончилась вместе со съемками фильма. Ирина упустила еще одну возможность стать женой и матерью, а ведь ей уже было почти сорок. Но тогда выбор был очевиден, по крайней мере, для нее.

Много лет спустя, когда телевизионщики будут снимать документальный фильм к семидесятилетнему юбилею Мирошниченко, актриса вспомнит эту красивую историю, но ответ, полученный на официальный запрос, сделанный с помощью прессы в Будапешт, будет печальным – Альберт Кочиш умер в 1995 году. Ирина так и не успела приехать к венгерскому скрипачу.

Самым потрясающим в жизни может быть только море людских глаз, которые устремлены на тебя, и ты владеешь этой стихией всецело. Ирина стояла на Питерской сцене под открытым небом, окунаясь в это море. Сегодня ее партнером был актер Александр Горковенко и она исполняла новую для себя роль певицы. Волнение зашкаливало, ведь она никогда не пела на людях, но теперь все переменилось. Переменилось с момента ее работы с Романом Виктюком, именно он уговорил Ирину исполнить впервые песню в фильме. Ирина пришла на съемки чем-то расстроенная, и Роман это заметил. Когда начали репетировать, он сказал только одно слово: «Пой». Актриса как сумасшедшая уставилась на него, не понимая о чем речь. «Тебе сейчас плохо. А знаешь, что я делаю, когда мне плохо? Я пою». Потом Ирина поняла, что когда случается что-то не очень хорошее, а ты не можешь этого изменить, остается только петь. И еще смеяться. Мирошниченко так и делала. В песне разговаривает душа. И сегодня, стоя здесь, для каждого зрителя и для ее любимого Санкт-Петербурга она поет. Александр Горковенко в паре с Ириной выбрали для исполнения песню «Театр» на музыку композитора Владислава Успенского, писавшего для фильма «Миссия в Кабуле». Звуки музыки и голоса летели над Дворцовой Площадью, где был организован концерт. Зимний дворец воздушный и легкий благодаря сочетанию бледно-зеленого и белого цветов на фасаде, будто парит над землей. Все здания на площади объединены в одну композицию потрясающим архитектором Росси. Он умел сочетать, казалось, не сочетаемые вещи. Ирине тоже всегда казалось, что она и песня не сочетаются, но вот она стоит на сцене и ее голос струится в высоту, похожий на фонтаны Летнего сада, по которому она гуляла вчера вместе со своими друзьями. Когда Ирина увидела Порфировую вазу высотой более 400 сантиметров и в диаметре 134 см, шутливо сказала: «Вот в такую бы вазу из розового гранита поместились, пожалуй, все цветы, которые мне подарили в жизни». Все смеялись и подтрунивали друг над другом.

Веселье закончилось, когда Ирина вернулась за кулисы. Взволнованная девушка ассистент подбежала к актрисе и шепотом произнесла:

– Ирина Петровна, сообщили только что из Москвы.

– Что случилось? – у актрисы защемило сердце от предчувствия беды.

– Вашей маме стало плохо, «скорая» увезла ее в больницу.

Мирошниченко, не дослушав, помчалась к организатору концерта. Влетев в его гримерную как ураган, громко, почти крича, потребовала: «Мне срочно нужно в Москву, маме плохо. Я должна быть с ней рядом».

Конечно, Ирине тут же дали транспорт, и уже вечером она сидела в маминой палате, держа ее за руку. Екатерина Антоновна приоткрыла глаза и слабо улыбнулась: «Ты пришла. Я рада». Ее лицо осунулось и похудело. Руки были тонкими и прозрачными. «Мамочка, я с тобой» – актриса склонилась над женщиной и погладила ее по голове.

Открылась дверь в палату, и вошел мужчина.

– Катенька моя, как ты? – он распахнул руки, поспешил к Ирининой маме.

– Яша! Усы у тебя колючие, – женщина засмеялась, когда он поцеловал ее в щеку.

Ирина заметила, как преобразилась мама после прихода Якова Розенкера, который был теперь ее отчимом. Актрисе он не нравился. Когда мама впервые объявила, что выходит замуж за ровесника своей дочери, вся их семья была поражена.

– Мама, но ведь он моложе тебя на почти на 25 лет!

– Я люблю его, а остальное меня не волнует, – возражала Екатерина Петровна.

– Ему от тебя нужны только деньги, открой глаза, – Ирина кричала в трубку.

– Не рассчитывала на твою поддержку.

Больше актриса не спорила, видела, что это бесполезно. Но старалась избегать встреч с отчимом. После смерти мамы в 2005 году актрисе придется побороться с этим человеком в суде за свою же собственную квартиру. Конечно, она выиграет суд, за это Розенкер прольет на нее в прессе тонны грязи. Для нее весь этот человек с самого начала был скоплением неискренности и фальши. Они вместе начали безмолвную войну друг с другом за сердце Екатерины Антоновны, за квартирную площадь, за право правды. Но сегодня, сидя у постели больной мамы, у Ирины не было сил спорить и ругаться. Она заглянула в глаза Якова, давая понять, что не рада его приходу, и вышла из палаты. В коридоре актриса столкнулась с врачом, лечившим ее маму:

– Скажите честно, что будет с мамой? Она ведь уже в возрасте.

– Мы стараемся поддерживать ее состояние, оно достаточно стабильное. У вашей мамы начались проблемы с памятью и сердце подводит. Ей нужен покой.