Станислав Венгловский - Рассказы об античном театре

Возмущенный, Дав все же вынужден подчиниться приговору. Он уступает сумку с драгоценностями Сириску и удаляется, ворча и негодуя.

Удаляется и Смикрин, тоже в душе недовольный подобными поступками молодых матерей, которые так легкомысленно обращаются со своими детьми. Впрочем, он занят своими заботами, своей дочкой и своим зятем.

Тем временем, тут же на проскениуме, раб Сириск, получивший наконец сумку с драгоценностями, принадлежащими найденному младенцу, начинает их внимательно рассматривать, совместно с женою. Супруги так увлечены занятием, что не замечают, как и когда приближается к ним эконом Онисим. Среди находившихся в сумке вещей Онисим сразу узнает перстень своего хозяина Харисия. Услышав, о чем идет речь, Онисим нисколько не сомневается в том, что отцом подкинутого ребенка является его молодой господин.

Онисим забирает перстень с обещанием показать его Харисию. Сириск не спешит домой, он принес господину оброк. Обождет до завтра.

И вот на опустевшем проскениуме снова появляется раб-эконом Онисим, выходящий из дома. Сразу видно: хитрец пребывает в сильнейшем затруднении. Пообещав Сириску показать перстень своему господину, он по-прежнему уверен, что это его хозяин Харисий является отцом подкинутого ребенка.

Но как отважиться на столь дерзкое обращение?

Раздумья эконома прерываются криками гетеры Габротонон, той самой девушки, которую Харисий взял напрокат у Херестрата. Одетая в яркую нарядную одежду, с венком из роз – она искренне огорчена тем, что Харисий не любит ее, будучи всецело поглощенным любовью к своей супруге Памфиле. Расстроенную девушку напрасно пытаются удержать сотрапезники и клевреты Харисия и Херестрата. Нет, она больше не пойдет на этот пир к Харисию. Клевреты обреченно разводят руками и уходят в дом. Габротонон вдруг замечает перстень в руках Онисима, от которого ждет ответа Сириск.

Из разговора рабов Габротонон узнает, что чудесный ребенок, которого она только что видела в доме Херестрата, которого кормила грудью жена угольщика Сириска, – вовсе не приходится сыном рабской чете. Чудесный ребенок – подкидыш. Его родила, стало быть, какая-то несчастная девушка, быть может, подвергшаяся насилию. Одну из таких девушек она видела и даже утешала на ночном девичьем празднике в честь богини, на котором играла, не будучи еще гетерой.

Ба, да что она слышит! Отцом этого ребенка, без сомнения, является Харисий. Перстень, найденный при ребенке, принадлежит ему. Это признает Онисим. Но именно этот перстень Габротонон видела у той несчастной девушки. Она сорвала его с пальца насильника…

Несказанная жалость захлестывает добрую от природы Габротонон. Гетера решается на хитрость: она вынудит Харисия признаться, что он – отец подкидыша. Себя она выдаст за жертву той несчастной ночи, а в доказательство представит перстень. Это – пока. Сломив гордость Харисия, она разыщет настоящую мать ребенка, а тем временем, быть может, сама получит свободу и вырвется из рабского состояния.

Своими планами гетера делится с Онисимом. Тот ее поддерживает. Правда, без особого энтузиазма. Отдает ей перстень.

Надо сказать, что описываемая комедия в общей сложности дошла до нас только частично. От нее сохранилось примерно две трети. Однако дальнейший ход событий в пьесе все же вырисовывается довольно четко. Вот как он мыслится.

Старик Смикрин, между тем, пытается во что бы то ни стало уговорить свою дочь Памфилу развестись с гулякой-мужем, но получает решительный отказ. Памфила любит Харисия. Харисий же, став невольным свидетелем заявления супруги, озадачен им. Смятение Харисия становится невыносимым, поскольку явившаяся к нему Габротонон вынуждает его признаться, что он приходится отцом ребенку. Перстень в руках у ловкой гетеры сыграл свою роль.

И вот, довольная собой, Габротонон выходит из дома уже с ребенком на руках. Неожиданно ей навстречу попадается Памфила. Габротонон тотчас узнает в ней несчастную девушку, которую, как могла, утешала в ту страшную ночь.

Габротонон останавливает Памфилу – и та, в свою очередь, застывает на месте, учуяв в руках гетеры собственного сына. С ее уст срывается вопрос:

– Что это за ребенок?

Габротонон отвечает:

– Подкидыш. Хочу узнать, кто его мать.

– Мать? – колеблется в нерешительности Памфила. – А кто его отец?

– Отец известен. Отец его – Харисий… Но, пожалуй, теперь я знаю, кто его мать…

Между тем Харисий уже не в силах справиться со своим волнением. Он чувствует за собою грех, осознает его. Да, он вел беспутную жизнь, а обвиняет в беспутстве супругу, которая, оказывается, беззаветно любит его. Она ни за что не соглашается на развод!

Переживания комедийного героя обретают действительно драматическое звучание. Он, как и все остальные герои пьесы, становится воистину живым, полнокровным образом, жизненным типажом.

Неизвестно, как справился Харисий со своими переживаниями, узнав в довершение ко всему, что он-то как раз и выступил в роли насильника по отношению к своей будущей жене. Материал пьесы страдает лакунами, но и при этом чувствуется, с каким мастерством сотворены ее части, какого накала достигали в ней человеческие порывы.

Заключительная часть комедии тоже полна парадоксов. Старик Смикрин, не теряя надежды на то, что дочь его образумится, и, не зная, что уже произошло между главными героями пьесы, между дочерью и зятем, – не ослабляет своих усилий, направленных на то, чтобы разлучить-таки дочь с зятем. Полный решимости, он является к дому молодоженов, намереваясь действовать через старую няньку Софрону, а пока что ведет со старухой неспешный разговор, полный комизма.

Последнюю точку в фабуле пьесы ставит эконом Онисим.

– Иди, старик! – кричит он Смикрину. – Приветствуй своего внучонка. Ему уже пять месяцев!

Примирение супругов, их взаимное узнавание – состоялось на глазах у тысяч зрителей…

Да, на трех китах держались все пьесы Менандра, как и его собратьев, создававших новую аттическую комедию: изображение нравов, характеров, разработка интриги. И все же основным движущим стержнем в них всегда оставалась любовь. Это прослеживается во всем творческом наследии Менандра.

Очень важным моментом является находка, относящаяся уже к 1958 году. Это пьеса Менандра под названием «Дисколос» (Нелюдим, мизантроп, брюзга).

Для нас эта пьеса интересна, во-первых, тем, что это единственное произведение великого комедиографа, дошедшее до нашего времени в полном виде. Во-вторых, еще тем, что нам известна дата ее постановки – 316 год до н. э., то есть – всего за год до того, как молодой, 28-летний комедиограф одержал свою первую победу за комедию «Гнев». Стало быть, комедия «Дисколос» представляет собою ранний период творчества поэта. На примере ее четко видно, как разительно быстро развивалось мастерство драматурга, если сравнить эту комедию с другими его произведениями, относящимися к более позднему времени.