Андрей Буторин - По ту сторону чуда

– Ой, как нам смешно, – покачал головой первый сыщик. – А на самом между тем вообще невесть что надето. Не вздумай, кстати, в этом в наш мир заявиться. Не успеем до дому дойти. Точнее, успеем, но не до моего.

– А до чьего? До того, где живет моя будущая супруга?

– Что, не терпится уже? – подмигнул Брок-первый. – Но ты не угадал. До сумасшедшего дома мы дойдем в таком наряде. И даже не дойдем, а доедем – добрые люди подвезут. А самое главное, ты все время забываешь, что твою жену… то есть пока невесту, мы будем искать не в моем мире, а в этом. В том она уже занята. Мною. И даже не вздумай, так сказать!.. – вознес он к потолку грозящий перст.

– Да ты чего? – возмутился Брок-второй. – Ты меня за кого, так сказать, держишь? О людях по себе судишь? Нехорошо это, знаешь ли. Некрасиво, я бы сказал.

– Разумеется, я о тебе сужу по себе. Потому что ты – это и есть я. А себя я, ты не поверишь, о-о-очень хорошо знаю!..

Бессмысленный спор продолжался бы, наверное, очень долго, но, к счастью, вернулись Сашенька с Мироном. Они выглядели сытыми и довольными. С собой молодые люди принесли два пирожка с капустой, пирожное эклер и шесть бутербродов с колбасой.

Брок-второй рванулся к маленькому столику в углу офиса, забулькал водой, завозился, забрякал чашками-ложками, а вскоре уже и шум чайника гостеприимно возвестил о мероприятии, про которое не забывают даже в полевых условиях на фронте, не то что в тихой уютной конторе, сама обстановка которой так и взывала к неторопливому чаепитию.

Но Брок-первый как раз торопился. В первую очередь съесть эклер, пока «братец» не видит, поскольку пирожное было в единственном числе. Сашенька лишь покачала головой, заметив отцовскую выходку, а Мирон пожал плечами, оправдывая то ли поступок сыщика, то ли оправдываясь сам:

– Последний был.

– Летчики и космонавты говорят «крайний», а не «последний», – слизывая остатки крема с пальцев, сказал Брок.

– Я ведь не космонавт.

– Какие, так сказать, твои годы. Будешь еще.

– Не накаркай, папочка, – тряхнула светлой челкой Саша.

– Так и ты с ним лети, – подмигнул сыщик, – делов-то! – Его настроение (из-за эклера, что ли?) стремительно поползло вверх.

После чаепития, во время которого Брок-второй несколько раз (и все безответно) поинтересовался судьбой исчезнувшего эклера (даже под стол заглянул и в чайник), настроение поднялось у всех четверых. В меньшей степени – у сыщика номер два (все из-за того же пирожного), но тоже вполне достаточно.

Поэтому, быстренько убрав со стола (оба Брока, подчеркивая статус начальников, от этого процесса самоустранились), все четверо столь же быстренько оделись и вышли на улицу. День уже клонился к вечеру, но еще лишь намеками, так что совсем уж бежать они не стали, но все-таки шли скорее деловым, нежели прогулочным шагом. Сначала Броки шагали впереди, но Сашенька заметила, что редкие прохожие стали на них оборачиваться, а кое-кто и показывать пальцем, так что девушка посоветовала «папам» идти сзади, за их с Мироном спинами.

– Ты, кстати, так и не переоделся, – буркнул первый сыщик второму.

– Тогда бы в меня здесь тыкали пальцем. Да и во что я переоденусь? У меня что, цирковая гримерка в офисе?

– Но-но-но! – замотал головой Брок-первый. – Я, по-твоему, клоун?

– Почему сразу клоун? Акробат, может быть, или фокусник. На фокусника похож, между прочим. Да еще на какого! Шутка ли – полет меж мирами!

– Какой уж там полет, – засмущался польщенный сыщик. – Так, шажок, прыжочек…

– Как сказал Леонов: «Маленький шаг одного человека – и огромный скачок для всего человечества».

– Ты хотел сказать – Армстронг, – поправил Брок-первый.

– При чем тут Армстронг? Я сейчас не о джазе, а о Луне.

– Так и я о том же. При чем тут Леонов-то? Он что, в вашем мире Армстронга в кино сыграл? По-моему, не очень похож. Полноват, да и амплуа не то, так сказать.

– Леонов – космонавт, – насупился Брок-второй.

– Ах, ты об Алексее Архиповиче!.. Так он что, у вас первым на Луну ступил?

– А у вас разве нет?

– У нас нет. У нас Армстронг. Не музыкант. Астронавт. Американский.

– Американский?! – захохотал второй сыщик. – Ой, рассмешил… Американцы – первые на Луне?

– Ну да… А что тут смешного?

Брок-второй загоготал так, что остановился и сложился пополам. Он пытался выпрямиться и что-то объяснить коллеге-близнецу, но успевал вымолвить лишь «амери…» и опять сгибался в судорожных приступах смеха.

– Ладно, все, – легонько пнул его коленом Брок-первый. – Первыми на Луне были атланты. В допотопные времена. А нам пока не на Луну. Нам вон за тот угол, – махнул он туда, где начинался Нагорный переулок. – А потом на чердак – и в иную Вселенную. Всего лишь. Так что лавры Армстронга… ну хорошо, Леонова и… как там его?.. Вотчицева нам не грозят.

Зайдя во двор знакомого дома номер восемь, Брок быстрым шагом направился к левому подъезду. Остальные, проникшись серьезностью момента, безмолвно последовали за ним. Дверь на чердак почему-то оказалась закрытой. Это удивило, но не остановило сыщика. Он протянул руку к «близнецу»:

– Дай-ка браунинг.

– Я сам, – ответил тот, достал пистолет и нацелился в замок.

– Охренел? – подпрыгнул Брок-первый. – Сейчас весь дом сюда сбежится. А ну-ка дай!

Он выхватил у оторопевшего коллеги браунинг, вставил ствол между скобами и, не успел хозяин пистолета протестующе завопить, дернул оружие на манер рычага к себе. Гвозди, державшие ржавые скобы, с мерзким скрипом вышли из досок, и замок брякнулся на пол.

– На, жмотина, – сунул Броку-второму пистолет в руку первый сыщик. Сам же толкнул дверь на чердак и, чихнув от пыли, привычно зашагал в темноту.

– Папа… – хотела что-то сказать задумавшаяся Сашенька, но оба сыщика и их помощник уже скрылись в чердачном мраке, и девушка кинулась их догонять.

Вышли из противоположной двери гуськом, один за другим. Саша на сей раз не стала доставать фотоаппарат; свой мир она и так уже наснимала за последние полгода, с тех пор как ей подарили зеркалку, – вдоль и поперек, но, выйдя из полумрака на свет, тут же потянулась к футляру. В полукилометре перед ней на живописном зеленом холме стоял терем. Или как там называется дворец, в котором жили в старину цари? Палаты? Значит, перед ней стояли палаты. Нет, терем все-таки звучит лучше. Да и выглядит очень даже красочно. Все это и успела подумать Сашенька, пока доставала камеру. А когда сделала пару снимков, до нее дошло и то, что она собиралась сказать отцу перед тем, как зайти на чердак.

– Папа, – проговорила она, обернувшись к мужчинам, которые были сейчас, с разинутыми ртами и одинаково круглыми глазами, похожи друг на друга все трое (Мирона выдавали лишь очки и лохматая шевелюра). – А ведь мы не в тот подъезд зашли. Мы ведь от нас в него заходили. А к нам надо было в соседний.