Алла Вологжанина - Кофейная ведьма

– Саш, ку-ку, ты тут? У нас, между прочим, серьезное дело, – Дарки махала перед Сашкиным носом длиннопалой рукой. – Или ты от нервного напряжения засыпаешь?

– Нет, я… на нервах, конечно. Но еще переболела буквально только что. Так что?

– Оставим Егора пока что. В общем, последние где-то три недели просто волна смертей во сне. И все молодые или даже дети. И у всех семьи, которые горюют.

– И их помыслы оборачиваются к Смерти…

– Да. Но нас сейчас интересует не это! – Рассказывая, точнее, излагая, Дарки раскраснелась. Единственный глаз ее сверкал, волосы чуть растрепались. – Нас интересует, скажем так, общее в этих случаях.

– Колыбельные, – отрешенно проговорила Саша. Усталость накатила, как темная волна на набережную. Силы таяли, как случайный снег под этой самой волной.

– Что? – подлетела над креслом Даша. – Ну-ка, поподробнее!

– Старший брат Миленки, ну, той малышки, про которую я говорила, слышал, как мама пела ей колыбельную, только с другими словами. Лиза передала мне голосовое сообщение через своего фамильяра. И она в конце тоже запела… сама себе! И тоже с какими-то левыми словами. Платон перед смертью слушал на повторе «К Элоизе», а я просто как факт знаю, что ему эту песню вместо колыбельной пели.

Дарки всплеснула руками. Саша даже показалось, что та собралась ей врезать, но сдержалась.

– И кто тут информацию утаивает? – воскликнула книгарка. – Это же сужает круг подозреваемых до буквально пары-тройки видов! Вспомнишь хоть один текст? Неправильной колыбельной? Мне пару строк для гугла.

На стихи память у Сашки была отличной.

– Батя сделает гробок из осиновых досок, – процитировала она с ходу.

– Угу, секунду, – Дарки извлекла из кармана смартфон и быстро набрала фразу в поисковике. – О-о, великолепно! То есть гадство. Но гадство весьма определенное. И это великолепно.

– Ну?

– С моста столкну! Это тексты смертных колыбельных. Знаешь, что это такое? В деревнях, кроме обычных про волчка и прочих баю-бай, пели смертные. Вот про гробики и всякие «хоть назавтра ты помри». Исследователи спорят, зачем они так делали. Кто говорит – отгоняли смерть, кто – пугали детей, чтобы слушались. А кто считает, что к слабым и больным смерть призывали, чтобы здоровым и сильным больше еды доставалось.

– Это Спарта, это такая суровая сибирская Спарта, – Саша покачала головой, – а на самом деле как было?

– Понятия не имею. Но зато я раздел про ведьм, связанных со сном, проштудировала от и до. Глазом клянусь, наш беглец – колыбельник. Представляешь, было время, когда от матери, поющей колыбельную, протягивались коридоры ко всем на свете матерям. А колыбельник, меняя веяния и нашептывая слова, мог любую колыбельную превратить в смертную.

– Это то, что он делает сейчас… – Сашке стало трудно дышать. – Это то, что он сделал с Лизкой!

Дарки размышляла, уставившись в одну точку.

– Я только не понимаю… По идее колыбельную должна петь мать. В Книге Ушедших сказано четко. – Она перевернула пару страниц, нашла нужное место и начала читать: «Колыбельная сеть или колыбельные коридоры протягивались от матери к матери…». Ой, нет. Вот уточнение: «…от матери к дитяти, от дитяти к матери и даже от дитяти к дитяти, если колыбельная имела для них особое сакральное значение, либо они инстинктивно чуяли ее магию». Вопрос снят. Если человек относится к колыбельным по-особому… а это же большинство людей… то для колыбельника раздолье. Не теряй времени. Если можешь связаться с мыкарем – сообщи ему.

Разговаривать с Серым по-прежнему не хотелось, поэтому Сашка отбила ему смску «Колыбельник». Подумала и добавила: «Ты еще в Выборге?». Ответ пришел тут же: «Гораздо ближе. Спасибо».

– И мне свой номер дай, – сказала Дарки, барабаня красными ногтями по ободку смартфона. – А то мало ли что.

«Мало ли что» не заставило себя ждать. На мониторе ноутбука, где пустовал зал с книгами, что-то изменилось. Сашка и Дарки дружно уставились на него. У входа топталась дрожащая, запыхавшаяся Кей.

– Добрый вечер. Вы за Кулинарией? – Дарки вынырнула из подсобки.

– Нет, – резковато отозвалась Кей, – я ищу Сашу Фербер. Беленькая такая. Если она у вас была, то совсем недавно.

Камера не передавала звука, но, выходя, Дарки оставила приоткрытой дверь, поэтому Саша все слышала.

На мониторе Дарки склонила голову набок, рассматривая посетительницу.

– Вы были у нас раньше? – донесся ее голос из торгового зала. – Я вас знаю, но откуда?

Кей пожала плечами и отвечать не стала. И Саша поняла, что та не уйдет без нее. И если Сашины догадки были верны, то Дарки грозила опасность. Потому ли, что от нее к Саше протянулись первые ниточки дружеской симпатии, или же просто потому, что она сейчас оказалась помехой на пути Кей.

Что ж, хотелось бы надеяться, что мыкарь как-то ее отыщет.

«Я в Книгарях», смснула она. И добавила вдогонку: «И Колыбельник, возможно, тоже».

«В курсе. Скоро буду», – тут же пришел ответ.

А Саша вздохнула и вышла следом за Дарки навстречу Кате.

– Вот ты где, – с облегчением выдохнула Кей. – Саш, ты совсем без головы, что ли? Умотала больная через пол-Питера. Я за тебя волнуюсь. Еще и трубку не берешь… Пойдем домой, а?

– А если не пойду?

– Лучше даже не начинай…

– А Никита где?

– В коридорах тебя искал. Сейчас, наверное, по городу носится. Пойдем, а? По пути его вызвоним.

Саша перехватила взгляд Дарки. Судя по всему, та что-то поняла, поэтому смотрела на Сашку так, что чуть ли дыру в ней не буравила. Сашка кивнула ей, мол, все нормально. Но, наверное, ее собственный взгляд сообщил книгарке, что ничего тут не нормально. И все же она вышла на темную улицу следом за Кей, от всей души надеясь, что мыкарь вот-вот явится.

– Ну и что это было? – зло спросила Катя, едва они сошли с крыльца.

– Поиски истины, – ответила Сашка. Надеялась, что это прозвучит насмешливо, но получилось блеяние овцы. Больной со страха.

– И много истины нашла? – фыркнула Катя. И явно напряглась.

– Сколько надо. Кей, куда мы идем? Я тут не ориентируюсь.

– Тут остановка недалеко. Автобусы и маршрутка к метро ходят. Давай, шевели ногами.

«А не то – что? – подумала Саша. – Песенку мне споешь?»

– Такси не хочешь взять? – спросила она. – А то в темноте… не знаю, как тебе, а мне страшно как-то.

Местечки действительно были жутковатые. Вроде не свалка, не трущоба. Но очень уж пусто. И машин нет. Как будто они шли не по старым Питерским улочкам, наверняка соединяющим набережную Выгребного канала с каким-нибудь проспектом, а бродили по декорациям того же Питера, когда из павильона ушла съемочная группа.