Гильермо дель Торо - Охотники на троллей

Чуть дальше по коридору голова Таба болталась в захвате Стива Йоргенсена-Уорнера. Повторялась сцена в Пещере трофеев с добавлением веселого бонуса в виде увеличенной платы, которую Таб ни за что не осилил бы из тех жалких карманных денег, что выдавала бабушка. Я направился к ним, еще не сообразив, что делаю, расталкивая зевак. Я был уже не тем человеком, что неделю назад, даже близко.

Обеими руками я схватил Стива за грудки. До этого мгновения я не осознавал, до чего упруги его мускулы: он не сдвинулся ни на сантиметр. Но мои действия произвели необходимый эффект. Он отпихнул Таба в сторону, чтобы заняться новой, более интересной жертвой. Звон цимбалов возвестил, что Таб впечатался головой в шкафчик, но я не сводил глаз с врага и его прыгающего мяча.

ХЛОП, ХЛОП!

– Спасибо, что напомнил, Джим, – сказал Стив. – Я как раз собирался спросить, не хочешь ли ты поучаствовать в ежедневном сборе пошлины. Это отличная программа с большими преимуществами.

– Отвали от Таба.

ХЛОП, ХЛОП!

– Приму это как согласие. Почему бы не начать прямо сейчас?

– От всех отвали. Всех уже достало твое дерьмо.

ХЛОП, ХЛОП!

– Правда? Я не заметил. Мне кажется, что как раз наоборот.

– Они тебя боятся. А я нет.

ХЛОП, ХЛОП!

– Боятся? С какой стати кому-нибудь меня бояться? Я тот, кто завтра выиграет матч. Я тот, кто быстро переоденется и сыграет в спектакле на поле. Всю ночь на экране буду красоваться именно я. Я делаю это не ради славы, Джим. А ради школы! Люди это ценят. Они просто счастливы отдать за это несколько баксов.

ХЛОП, ХЛОП!

– Это моя роль, – рявкнул я.

– Ты и в самом деле смотрелся так мило в своих шароварах и колготках, отдаю тебе должное. Не повезло. Не волнуйся, я смачно и взасос поцелую Джульетту от нас обоих.

– С чего это ты так внезапно заинтересовался Клэр?

– С чего? – повторил Стив. – А почему бы нет?

Он засмеялся. А я осознал, что мой голос звучит угодливо. Тяжесть, налившаяся в кулаках всего секунду назад, исчезла. Слабость росла как снежный ком. Зеваки хихикали, как и раньше, это сильно задевало. Я понурил голову и повернулся, чтобы найти свои учебники, которые отбросил в сторону. Успех приходит ко мне только в темноте ночи, мне следовало это знать, прежде чем пытаться схлестнуться со Стивеном при свете дня.

– Ты просто паскудник, Йоргенсен-Уорнер.

Все головы, включая мою, повернулись в сторону голоса с акцентом, звучащего совсем не так мило, когда он хрипел от ярости. Клэр, одетая в привычные серо-зеленые цвета, протиснулась сквозь толпу и встала рядом, ее берет воинственно сдвинут набок. Розовыми сейчас были только ее щеки, вспыхнувшие от гнева.

Стив неуверенно засмеялся:

– Кто-кто?

Клэр подошла на расстояние удара.

– Я скорее с козлом зашкварюсь в вонючем хлеву, чем буду целоваться с гнидой вроде тебя.

– Зашкваришься с…

– Только попробуй еще раз сказать, что будешь меня тискать, и получишь фингал под глазом, чертов дуболом. Как Ромео ты и в подметки Джиму не годишься. Попробуй возразить, и я тебе так вмажу по рылу, что костей не соберешь.

– Вмажешь..? По рылу..?

– Ты только погляди на себя, паскудный обдолбыш. Что – думаешь, я просто телка какая-то? Держи карман шире! Я так тебе башню отметелю и отсыплю горячих в кряки, что будешь хныкать и звать мамочку.

– Башню? Кряки?

Давно сдерживаемый жаргон с родины выливался невероятным потоком, и расшифровать его было почти невозможно. Можно было только угадать значения некоторых выражений – очевидно, главным образом речь шла об ударах в разные чувствительные зоны, но по большей части это была просто ярость со стороны девочки, чьей основной чертой всегда было добродушие.

Она стояла прямо перед Стивом и внезапно дернула ногой и пнула баскетбольный мяч в другой конец коридора. Глаза Стива расширились, а правая рука сжалась в кулак. Мы все это заметили. Клэр тоже, но ее бравада не знала границ! Она рассмеялась, словно кулак был бумажным.

– Мамочку свою пугай, долдон фигов! Лучше вспомни, как я обращаюсь со шпагой, прежде чем махать тощими кулачишками.

Волна смеха, такого переменчивого в школьных коридорах, теперь переметнулась в сторону Стива. Он еще никогда не служил предметом насмешек и потому остолбенел. На каждую хихикающую физиономию он смотрел как на личное предательство. Его привлекательное лицо исказилось безобразными признаками паники: круглые глаза сузились, бросая невидящие взгляды, острые зубы обнажились в защитной ухмылке, плотное тело подобралось, словно приготовившись получить удар. И тогда он сделал самый мудрый выбор – проглотил свой гнев и поджал хвост. Когда-нибудь он снова будет командовать, но этот день потерян. Он отправился вслед за своим мячом и выглядел при этом совсем по-детски.

Зеваки разошлись, повторяя фразы из тирады Клэр, которые наверняка войдут в местный фольклор. Я наконец-то выдохнул и повернулся, чтобы помочь Табу. В ближайшем шкафчике осталась вмятина, но сам Таб исчез. Я был разочарован, хотя и не мог его винить за то, что пожелал удрать от монстра. Мне был знаком этот инстинкт.

Но Клэр осталась и, когда зазвонил звонок, даже не вздрогнула. Она осмотрела меня с головы до ног.

– Старджес, – сказала она.

– Фонтейн? – выдавил я.

Она глубокомысленно кивнула, словно сочла мой ответ адекватным.

– Ты выглядишь немного по-другому, Старджес.

– Как и ты, – ответил я.

– Ах, это? – она закатила глаза. – Ты бы послушал меня, когда я ударяю коленку.

– Никогда не буду бить тебя по коленкам. Обещаю.

– Я слышала, что сегодня говорила миссис Пинктон. О твоих проблемах. О восьмидесяти…

– Восьмидесяти восьми процентах, – закончил я. – Ага.

– У меня неплохо идут дела с математикой, Старджес.

– Я знаю. Производит впечатление.

Она снова закатила глаза.

– В смысле я могу тебе помочь, брыдкий говночист.

– Не надо, пожалуйста, – я поднял руку. – Не надо больше этих слов. Я их не понимаю.

Ее улыбка была сияющей, а смех, как всегда, громким.

– Давай встретимся вечером. Восемьдесят восемь – это ерунда. Могу довести тебя до девяноста.

– Ты… ты хочешь, чтобы я зашел?

Ее улыбка померкла.

– Прости. Ты неправильно понял. Ты не можешь зайти.

– Ох, извини. Хм. Ладно. Отлично. Спасибо.

– Расслабься, Старджес. Дело не в тебе. Мой дом – неподходящее место для гостей. Любых. Но могу зайти к тебе. Я сказала маме, что вечером последняя репетиция, и она наверняка убедит папу, что репетиция затянется. Мы с тобой можем уйти вместе после последнего прогона, устроиться у тебя и заняться математикой. Я знаю несколько таких штуковин, которые взорвут тебе мозг.

– Я…

Отвергнуть предложение Клэр было нелегким делом. Но от правды никуда не деться: мне нужно поспать, хоть часа три, потому что когда сядет солнце, начнется последняя охота. У нас осталась лишь одна ночь, чтобы найти Гумм-Гуммов, прежде чем будет построен Киллахид. Я вздохнул и продолжил: