Вячеслав Шалыгин - Исполняющий желания

Наоборот, он испытывал желание оправдаться:

– Просто все случилось так неожиданно… Вы только что были молодой мамашей, и вдруг…

– Так же неожиданно, как возле театра.

– А что возле театра?

– Ты чуть с ног меня не сбил.

– Я вас не заметил.

– Я тебя тоже.

– Это нормально, – пробурчал Макс, припоминая, что дверь была видна лишь при открытых часах.

– Нет, ненормально, – отрезал толстяк. – Я умею смотреть сквозь морок.

– И что?

– Догадайся.

– О чем? – растерялся Воронов.

– О том, что я тебя не видел до тех пор, пока ты не прикатился.

– И что это значит?

– Ты мне объясни, – предложил «неклоун».

– Я вообще не понимаю, о чем вы. Вы фокусник?

Почему он решил изобразить дурачка, Максим и сам потом не смог объяснить. Сообразил, что перед ним не просто колдун – это обстоятельство Воронов еще смог бы вынести, – а нелюдь, житель Тайного Города, и неожиданно для самого себя запаниковал.

– Я вас не понимаю!

«Все, увяз коготок – пропала птичка. Похоже, теперь не спрятаться от магии. Куда ни пойду – везде настигнет. И что теперь делать? Бежать?»

– Не ходите за мной!

– Да я и не собирался… – Толстяк улыбнулся. – Кстати, меня зовут Пиф. Ну, это так, на будущее.

– У нас не будет будущего!

– Знаю, мне тоже нравятся женщины…

– Я не об этом! – Воронов подскочил и принялся спиной отступать к выходу. – Не ходите за мной!

– Не буду!

– Не ходите!

Пифуций проводил чела взглядом, улыбнулся барменше, бросив: «Я за него заплачу», после чего выглянул в окно, в надежде разглядеть, куда направился юноша, и цокнул языком, увидев бредущего по тротуару голема.

Давешнего голема, только сменившего форму офицера НКВД на потертые джинсы, кроссовки и черную футболку.

Дело закручивалось туго, как хорошая пружина хороших часов.

Рудра вновь шел по городу, но теперь – просто так, без особенной цели, приглядываясь, осматриваясь и пытаясь как можно полнее охватить нынешнюю жизнь. Кукловод внимательно изучил газеты и журналы и понял, что, как это ни странно, в социальном плане в России мало что изменилось с двадцатых годов: видимо НЭП, пришедший на смену военному коммунизму, действительно оказался наиболее подходящей для страны формой общественных взаимоотношений. А вот техника шагнула далеко вперед, и разобраться в ней было тяжело.

Но необходимо.

За прошедшие годы Ново-Сибирск успел слегка изменить название, превратиться из небольшого провинциального поселения в огромный мегаполис – именно так его называли в одной из газетных статей, – и стать совершенно чужим. Каменный лабиринт раскинулся на многие мили вокруг, а его жители пребывали в постоянном и хаотичном, на первый взгляд, движении.

Кукловод чувствовал себя как голубь, попавший в мир стрижей.

«Зато мне доступно то, о чем даже не догадываются эти легкомысленные существа. Поэтому на самом деле не так важно, насколько изменился этот мир и его обитатели. Важно влиться в него, чтобы найти то, что я ищу. А дальше все будет зависеть от меня».

Размышления подбодрили Кукловода, и больше он не заставлял Рудру читать что-либо, кроме вывесок: печатное слово себя исчерпало, он взял из газет все, что они могли ему дать. Теперь нужно было смотреть, слушать и запоминать детали, которые можно почерпнуть лишь из реальной жизни: словечки, манеру поведения, стиль одежды и прочее, прочее, прочее…

– Слышь, друг, помоги, а?

Рудра остановился и перевел взгляд на обратившегося к нему мужчину.

Тот помолчал, ожидая ответа, понял, что не дождется, и уточнил:

– Поможешь?

Изучение газет показало Кукловоду, что форма, приготовленная мастером для големов, изрядно устарела, и потому одежду для вылазки пришлось «позаимствовать» из шкафчика одного из рабочих театра. Размер был чуть меньше, чем нужно, но лучше так, чем устаревший военный мундир.

– Поможешь? – с надеждой переспросил мужчина.

– Как? – поинтересовался Рудра.

– У меня аккумулятор сел, а ты парень здоровый… Подтолкни, а?

И мужчина указал на маленькую повозку, в которой угадывался автомобиль. Этой модели категорически не хватало изящества и благородства, свойственных современным Кукловоду образцам, однако это, очевидно, был автомобиль, а в памяти голема отыскались базовые знания по управлению. И, соответственно, он понял, что от него требуется и почему.

– Так поможешь? – в третий раз спросил мужчина.

Вместо ответа Рудра встал позади машины, наклонился и уперся в багажник могучими руками.

– Отлично! – повеселел мужчина. – Давай!

Автомобиль оказался небольшим и легким, голем в два счета разогнал его до нужной скорости, а когда услышал шум заработавшего двигателя, подошел к водительской дверце и заглянул внутрь:

– Покажи.

– Что? – растерялся мужчина.

– Как ты едешь.

– Тебя подвезти, что ли? Куда?

– До вокзала, – подумав, ответил Рудра.

После чего занял пассажирское сиденье и всю дорогу не сводил глаз с водителя, изучая его движения.

Затем вышел, подождал, когда мужичок уедет, и неспешно двинул в обратную сторону.

«Ну, что же, разведка прошла удовлетворительно. Совершенно понятно, что Рудре нужны помощники, а еще – современная одежда и машина…»

1934 год, Новосибирск. Из дневника Якова Бортникова.

Этот год был полон сюрпризов. Не таких, как в двадцать шестом, – более личных, но все равно связанных с Камнем. Я пишу эти строки в конце декабря, когда многое видится иначе, когда можно проследить ход событий и сделать вывод, что ничего избежать было нельзя.

Все, что было предопределено, – случилось.

А начались сюрпризы с неожиданной командировки в район. Я знаю, что ее устроил Беседин, зять начальника управления, мечтавший занять мое место. Весной, когда пошла реорганизация, этот номер мог у него пройти, но этот глупец поспешил, начал кампанию против меня в середине января, когда все прежние авторитеты были еще в цене, нужные люди сидели на положенных местах, а связи исправно работали. В трехнедельную командировку я все равно поехал, но «тылы» забетонировал наглухо.

От самой поездки, скажу честно, я ничего не ожидал – рутина. Что и как делать – известно, сюрпризов никаких, проблем тоже. Что в первом райцентре, что в последнем, которым оказалось Мошково, мои действия были практически одинаковы, и я уж думал, что вернусь в город, просто потеряв три недели жизни, когда поступило сообщение, что в одной из деревень района творится нечто странное.

Похожее на эпидемию.

Приехавшая «за фельдшером» тетка поведала, что мужики вот уже три дня «ходят, как чумные, а бабы лежат лежмя и стонут».

Поначалу я отнесся к ее словам без интереса: ну, захворали всей деревенькой, бывает. В Гражданскую от тифа эшелонами умирали, как с напастью бороться – известно, и главное сейчас – устроить карантин да отправить в деревню фельдшера, но… Но что-то меня насторожило, и, поразмыслив, я отыскал в услышанном противоречие: почему мужики ходят, пусть и «как чумные», а женщины лежат пластом? Они что, заразились разными болезнями?