Карина Шаинян - Цветной Дозор

– Вы Темная, поэтому вам так кажется. Не надо… Я не стану слушать!

– Ну, убежать ты не можешь, – заметила Сильвия. – Так что… – Тави, мотая головой, заткнула уши пальцами, но сильный голос ведьмы пробился сквозь импровизированные затычки. Чтобы заглушить его, Тави громко загудела в нос – не помогло. Сумасшедшая, впавшая в маразм старуха! Тави не позволит, чтобы из-за нее погиб кто-то еще. Любой ценой. На ее совести и так слишком много… Девушка дико огляделась по сторонам. Ручка. Но больно же будет, дико больно. И еще – она никогда больше не услышит музыки… Острый, твердый металлический стержень.

– Брось сейчас же, дурочка! – раздался прямо в голове голос Сильвии. Мысль Тави заметалась, пытаясь выплести, вырисовать защиту, и голос стал гневным, раскатистым, как гром: – Прекрати тратить силы, я тебе не мальчик из Дозоров, со мной твои номера не пройдут! Не усложняй мне задачу, и без того… С Темной было бы проще. За счет психологии. Ну?

Тави отбросила ручку, закрыла лицо ладонями. Сильвия молча сидела рядом, склонив голову набок, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.

– Опять расшумелись, – недовольно проворчала она.

– Что там происходит? – с робкой надеждой спросила Тави, шмыгнув носом. Может, кто-нибудь придет или дозорные сумеют разрушить сферу и прервут самоубийственные речи ведьмы…

– Пат. Дозорные не могут тебя отбить: заклинание цунами активировано, накачано Силой и может быть запущено в любой момент. А Внимающие не могут уйти: один Инквизитор со своими специальными штучками способен стереть их в порошок, да и остальные мощны. Самый слабый там – Андрей, а у него второй уровень.

– А как они вас ко мне пустили? – запоздало удивилась Тави.

Сильвия усмехнулась:

– Ведьмовские хитрости, как иначе. Триумвират надеется на мою помощь. Ратна… тоже надеется. К тому же он мне должен. Я сообщила этому напыщенному болвану кое-какую информацию. Мне было интересно, что из этого выйдет. Тайна в обмен на тайну. Удачная сделка, других не совершаю. Информацию я в итоге получила – не от Ратны, от другого… гм… старого друга. И впервые увидела, что мое любопытство зашло слишком далеко. Узнала нечто, что напугало меня, Тави… Напугало намного сильнее, чем думает Ратна. Иначе бы он меня сюда не пустил. – Сильвия горько усмехнулась и притронулась к печати Огня. – Ответь себе, почему Хранитель Голоса начал шантажировать Иных только сейчас, и ты все поймешь. Оглянись вокруг – все так странно… Ты должна соединить все петельки.

– Наверное, это сезон ведьм, – неуклюже отшутилась Тави.

– Несомненно. Сейчас наш сезон. Нам действовать, старой ведьме и молодой, наш черед… И если нам повезет, – Сильвия подмигнула так неожиданно, что Тави слегка вздрогнула, – заодно мы узнаем, как обойти печать Карающего Огня.

– Не буду я ничего сплетать, – решительно ответила Тави и отвернулась, сложив руки на груди. Почему же сектанты завелись сейчас? Прекрати, одернула себя Тави, не думай. Не думай о белой обезьяне… белая обезьяна – это она. Обезьяна с гранатой. Артефакт привезли из Москвы, может, он найден недавно? Или принадлежал московскому Ночному Дозору давным-давно… Главарь – ученик Дэнга, Дэнг знаком с Гесером и не любит его. Прекрати думать о белой обезьяне! Может, в незапамятные времена артефакт принадлежал Дэнгу, а Гесер его украл? А Ратна узнал об этом только сейчас; может, до сих пор артефакт считался утерянным…

– Темная бы уже сообразила, – грустно бросила Сильвия.

В затылок ударил жар, и Тави с воплем обернулась.

Ослепительно белый столб пламени бил посреди сферы, и сквозь дрожащее марево чернело искаженное дикой, невыносимой болью лицо Сильвии с распяленным в крике ртом. Этот вопль, беззвучный в реальном мире, вонзился Тави прямо в мозг – пронзительный, убийственно страшный вопль умирающей ведьмы. Но еще страшнее были ее глаза – открытые, осмысленные глаза, вокруг которых вскипало бесцветное пламя. Они не давали Тави отвести взгляд, как будто она ухватилась за оголенный провод, и теперь никакая сила не сможет оторвать ее, пока она сама не превратится в кусок дымящегося угля. Белое пламя стало голубым, и когда Тави поняла, что погибнет вместе с Сильвией, вдруг погасло.

Тави бросилась прочь, врезалась в упругую оболочку, упала на колени, хватаясь за грудь и давясь от спазмов. Отползла, всхлипывая, в сторону, подальше от лужи рвоты, подальше от кошмарной кучки жирного светлого пепла, невменяемая от ужаса, действующая инстинктивно, как обезумевший от паники зверь, и свернулась в клубок, содрогаясь от истерических, разрывающих грудную клетку рыданий.

Тави не знала, сколько пролежала так, прижимаясь к теплой, резиновой на ощупь внутренней поверхности сферы. Боль, поначалу казавшаяся невыносимой, слегка притихла; разум постепенно возвращался, а вместе с ним пришло и ощущение реальности. Заперта в мыльном пузыре вместе с кучкой пепла, оставшейся от женщины, которую она любила и которая пожертвовала собой ради того, чтобы Тави узнала правду. Животный ужас сменился глубоким, но вполне человеческим горем. Именно человеческим. Иной велел бы не жалеть Темную. Но они не видели… Они не умирали вместе с ней.

Тави, все еще давясь и всхлипывая, села, подтянула колени к груди. А ведь Сильвии и в голову не пришло, что Карающий Огонь вместе с тем, кто выдал тайну, может спалить и того, кому ее выдали. Погибла в уверенности, что опасность грозит ей одной. Потому что Темная… потому что, несмотря на добродушие и готовность рискнуть своей жизнью, привыкла брать во внимание только себя. Если бы Тави была Темной…

…в первую очередь она подумала бы: я, я изменилась! Я осознала себя как Иную. И знали об этом – московский Ночной Дозор, Дэнг и Сильвия. Сильвия, обменявшая свою тайну на тайну Ратны.

Если бы Тави была Темной, она бы давно выкрикнула: я, я – тот самый артефакт!

Оболочка сферы лопнула с легким треском, и Настя вяло подняла голову. Палаточный городок исчез, и о нем напоминали только черные мусорные мешки, похожие на толстых голотурий, и растоптанная в кашу земля. Красная лента вооруженных людей тянулась по дороге на пирс; на пустыре остались лишь полтора десятка Внимающих. Шестеро дозорных сидели на ящиках у опушки джунглей, неподвижные и молчаливые. Один Махинда, корча страшные рожи, чертил что-то прутиком по мокрой глине.

Двое незнакомых Иных, обдав Настю запахами пота и карри, подхватили ее под локти и заставили встать. Она не стала сопротивляться, не задавала вопросов. Не ощутила возмущения или страха. Она была всего лишь ценной и опасной вещью. Куску взрывчатки не положено иметь мнение, не дано испытывать чувства. Она оказалась не обезьяной с гранатой, а просто гранатой. Ее пытались обезвредить, убрать, изолировать. Не допустить, чтобы она попала в руки врага. Не дать сдетонировать. И под конец Сильвия попыталась затушить запал, который сама же и подожгла. Возможно, ее смерть была запланирована. Или просто не стала неожиданностью. В пузырь, где была заперта Настя, так никто и не вошел, и последние несколько часов она провела, тихо сходя с ума над кучкой пепла.