Даниэль Труссони - Ангелополис

– Не так уж много информации, – произнес Бруно.

– В публичном доступе только самые общие сведения, – проговорила Яна, лукаво посмотрев на него. – К подобной информации может подключиться едва ли не каждый.

Она вновь забарабанила по клавиатуре; на экране в быстрой последовательности вспыхивали и гасли окна, и мужчина едва успевал следить за ними. Внезапно она остановилась.

– Странно. Существовал и другой блок информации о Мерлине Годвине – созданное в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году тайное досье, однако оно было удалено.

– Как такое возможно?

– Кто-то, обладающий соответствующим допуском, вошел в базу и стер досье, – проговорила Яна.

– Стереть тайное досье не так уж просто.

– Очевидно, ему пришлось потрудиться.

– Неужели теперь нет никакой надежды?

– В нашей сети ничто полностью не исчезает, – заметила она. – Возможно, документ хранился в секретном архиве и, скорее всего, был зашифрован. Значит, где-то должны найтись его следы… – Девушка вновь обратилась к ноутбуку. – Посмотрим, что я могу сделать.

Компьютер щелкнул, и строчки кириллического текста уступили место побежавшим по экрану цифрам двоичного кода. Яна распрямилась, и Бруно понял, что она все-таки нашла нечто чрезвычайно интересное.

Смолян, Родопы, Болгария

Азову казалось, что они вознеслись высоко над населенным миром, в некое удаленное и потайное место. Стоит сделать всего только шаг, и они пропадут в горном ущелье и никогда не вернутся к людям. Их окружало безмолвие. Старик обернулся через плечо, с опаской посмотрев на улицу. Он точно знал, что за ними никто не шпионит, однако никак не мог избавиться от ощущения, что за ними следят, что в любой момент они могут оказаться в опасности.

Лунный свет отражался на дорожках из крупного щебня. Закрытые магазинчики и кафе с зашторенными витринами прятались в тенях. Из тесаного камня вырастали старинные строения. Шагая с Верой и Светой по площади, Азов подумал, что не только само основание городка вытесано из камня, но в стенах каждого здания имелись прожилки, напоминающие о материнской породе. Окинув взглядом Смолян, он увидел нисходящие вниз ущелья и долины; каждая новая глубина была подобна полотну, впитавшему чернильную ночь.

Они шли по лабиринту поднимавшихся изогнутых улочек. Оказавшись в тупике, Азов остановился, оглянулся и повернул назад. Ему случалось бывать в доме Валко, но днем, при дневном свете; и путаное переплетение улиц ввело старика в заблуждение. Впрочем, он быстро исправился.

– Пришли, – проговорил он, резко остановившись перед очень высокой и узкой черной дверью посреди дряхлого оштукатуренного фасада.

Трехэтажный дом находился в ряду прочих строений. Уличные окна были прикрыты голубыми ставнями. Азов взял в руку бронзовый молоточек и ударил в металлический лист.

– Назовите себя.

Знакомый голос вывел ученого из задумчивости. Посмотрев вверх, он заметил седовласого мужчину в очках, одетого, насколько можно судить издалека, в камуфляжную куртку. В руке человек держал ружье.

– Кстати, какого черта вы делаете у моей двери в половине четвертого ночи?

– Доктор Валко, – ответил Азов спокойным тоном, – вас беспокоит Христо Азов из ангелологического аванпоста на острове Святого Ивана. Простите нас великодушно за то, что нагрянули не вовремя и без предупреждения, но нам нужно поговорить с вами по срочному делу.

Рафаэль Валко прищурился, стараясь рассмотреть лица всех присутствующих. Увидев наконец Азова, он явно смягчился.

– Друг мой, что вы делаете здесь?

– Об этом нам будет лучше поговорить в доме, – ответил Азов, глянув через плечо на выбежавшую из тени черную кошку.

– Я рассчитывал на то, что еще раз увижу вас, – проговорил Валко. – Но надеялся получить от вас какое-то предупреждение – письмо или хотя бы переданную через кого-то записку. Неразумно приезжать ко мне столь внезапно. Вы рискуете не только своей жизнью, но и моей.

Опустив ружье, он проговорил:

– Входите. Вам лучше уйти с улицы… Не угадаешь, кто или что здесь может следить за вами.

Последовав за Валко, они вступили в тесный, мощенный камнем коридор. Исследователь остановился, поднял задвижку на железной двери и вывел гостей в просторный цветущий сад. Двор оказался полной противоположностью узкому переулку. Большое пространство было уставлено фонарями и ограждено высокими каменными стенами, защищавшими сад от внешнего мира. Если б Азов не бывал прежде в доме Валко, то никогда не сумел бы догадаться о существовании внутри столь прекрасного двора. Зелень здесь росла повсюду. Возле стен высились ветвистые плодовые деревья; цветы всякого вида и цвета благоухали в глиняных горшках; лианы оплетали решетки, усики вились под бледным лунным светом. Благоухание гардений, роз и лаванды наполняло воздух. В центре сада булькал каменный фонтан, и по мере того, как они все глубже и глубже продвигались в этот ароматный цветочный парадиз, к Азову начала возвращаться легкость духа. Здесь, посреди необычайно пышной растительности, он чувствовал себя как дома.

Даже издали старик угадывал растения в похожем на оранжерею сооружении в дальнем конце двора. Стекла, заключенные в железный каркас, поднимались, увеличиваясь, к причудливому викторианскому куполу. Сооружение вздымалось ввысь гранеными панелями, хрустально сверкавшими под ночным небом. К удивлению Азова, за оранжереей располагались солнечные батареи, нацеленные на юг. Внутри постройки мерцали нечеткие огоньки, словно бы там, во влажном воздухе, клубился туман. Когда они подошли поближе, мужчина увидел прижавшиеся к стеклам листья – и невольно вспомнил те тысячи семян, какие он собирал и хранил. Остров Святого Ивана и его работа – все теперь казалось невероятно далеко.

Валко отпер дверь в оранжерею, и все вошли внутрь. Холодный горный воздух превратился во влажное, полное цветочных ароматов марево. Над головами светились ультрафиолетовые лампы. Негромко шумел питаемый солнечными панелями генератор.

На столах цвела всевозможная флора. Из крупных керамических горшков поднимался целый лес плодовых растений. Азов остановился, чтобы рассмотреть дерево, и заметил на нем плоды. Они были похожи на грушу, но странного цвета, присущего скорее винограду. Темно-красного с фиолетовым отливом. Наклонившись поближе, словно к бутону лилии, он вдохнул аромат, пряный и густой, скорее похожий на чай из корицы и кардамона, чем на запах плода.

– Понюхайте-ка, – подозвал он к себе Веру.

Вдохнув, она посмотрела на незнакомое с виду дерево и спросила:

– А что это за вид?

Валко улыбнулся, явно довольный произведенным впечатлением.

– Все растения, которые вы видите в оранжерее, были забыты на тысячи лет. Цветы, стоящие на столе, овощи, растущие в дальнем конце оранжереи, плод, ароматом которого вы только что насладились, – все эти растения погибли во время Потопа. Согласно моим первоначальным планам, оранжерея должна была вместить более двух тысяч допотопных растений.