Джулия Плек - Древние. Возвышение

– С политесами покончено, – заверил Элайджа. – Мы сделали все, что могли, но сейчас нам пригодятся скорее твои навыки, чем мои.

Клаус ухмыльнулся, и Элайджа обнаружил, что отвечает ему ответной ухмылкой.

– Я знал, что ты изменишь свое мнение, – заявил младший брат, а Элайджа дружески хлопнул его по плечу.

– Ты сказал, оружие в подполе? – спросил он, чувствуя себя уверенно вопреки обстоятельствам. Теперь они были в знакомой ситуации и прикрывали друг другу спины. – Покажи.

Гроза приближалась быстрее, чем любая из гроз, которые когда-либо видела Ребекка. Застигнутый врасплох капитан блеял, что подобного просто не может быть. Из-за его ступора они теряли драгоценные минуты, но это не имело значения. Им все равно не успеть выйти в море до того, как их настигнет ураган. Никаких шансов на это не было.

– Надо повернуть назад, – настаивал Эрик, озабоченно хмуря брови. – Капитан подвергает нас всех опасности. Нужно сказать ему, что незачем так рисковать.

– Мы можем плыть дальше, – сказала Ребекка, вцепившись в перила, когда небо расколола молния. – Это всего лишь дождичек. Если останешься со мной, насмотришься вещей похуже.

Эрик оторвал взгляд от буйства стихии и притянул вампирессу к себе для поцелуя.

– Конечно, я останусь с тобой, – проговорил он ей в волосы. – Пусть хоть как сейчас будет, пусть хуже… да как угодно. Но экипаж корабля не давал таких клятв, и для них это вовсе не всего лишь дождичек. – Ради нее он оставил все, что было его жизнью, но не мог отказаться от старых привычек, поняла Ребекка. Он был командиром. И конечно, даже в такой момент думал о моряках.

– Им хорошо заплатили, и они понимали, что идут на риск, – ответила она, хотя и не чувствовала особой уверенности.

Моряки зеленели и бледнели, цеплялись за снасти и в тревоге смотрели на небо. Поторапливаться желал лишь капитан, который больше всех выигрывал, если они отплывут и прибудут на место вовремя. Ну и сама Ребекка, конечно, которая еще в детстве перестала бояться грозы.

– Мы можем вернуться, – настаивал Эрик. – В конце концов, любимая, если мы будем проводить вместе все ночи, то какая разница, начнется это сегодня вечером или завтра?

Нет, возвращаться она не собиралась. Просто не могла. Если они начнут колебаться, то могут все потерять.

С каждой минутой воды становились все неспокойнее. Ребекка увидела, как о самый нос корабля разбилась волна, и несколько моряков тревожно вскрикнули. Волны одна за другой накатывали на судно, яростно стонал и завывал ветер. Людей на палубе швыряло, словно кукол, корабль терзало сильное течение. Было видно, что нервничает даже капитан. В конце концов Ребекка поняла, что, если корабль разобьется, а экипаж перетонет, им с Эриком далеко не уплыть. Нужно возвращаться.

– Подожди тут, – сказала она Эрику, поцеловала его и отошла. – Пожалуйста, стой так, чтобы я могла тебя видеть, и держись. – О борт разбилась еще одна волна, на этот раз более высокая, от мачты отвязался какой-то канат и засвистел в воздухе над их головами.

Когда Эрик кивнул в знак согласия, Ребекка поспешала на нос, где капитан боролся со штурвалом, стараясь не утратить контроль над судном. То все меньше и меньше его слушалось, как, впрочем, и экипаж. Верховенство постепенно захватывал шторм, и Ребекка прокляла свое упрямство, из-за которого они потеряли столько времени.

– Не тревожьтесь, мадам, – крикнул капитан едва слышным за воем ветра голосом, – это все ерунда. Выглядит страшнее, чем есть на самом деле.

Ребекка встала напротив него и перехватила его взгляд.

– Разворачивайте корабль, – жестко приказала она, вплетая в голос чары принуждения. – Мы возвращаемся в Новый Орлеан и ждем до тех пор, пока погода не наладится.

– Поворачиваем назад, – заторможенно повторил капитан, а потом встряхнулся, вернулся к реальности и принялся выкрикивать команды.

Матросы изо всех сил старались их выполнять. К тому времени каждая третья волна захлестывала палубу, и морякам приходилось следить за тем, чтобы их не смыло.

Совсем рядом с неба ударила молния, и дерево у самого берега взорвалось снопом искр. Буря слишком близко, поняла Ребекка. Они опоздали. Корабль ни за что не сможет без повреждений вернуться в гавань. Стоило только этой мысли прийти ей в голову, как одного из экипажа смыло за борт. Он еще некоторое время цеплялся за перила, а потом исчез среди белых гребней волн.

– Эрик! – закричала Ребекка.

Отойти от него было ужасной ошибкой. Она должна немедленно вернуться. Ребекка попыталась бежать, но палуба ходила ходуном под ногами. Корабль захлестнула очередная волна, жадно дергая ее за лодыжки. Она отерла брызги с глаз и снова нашла взглядом Эрика. Он крепко держался за снасти, как и просила Ребекка, но она по-прежнему недооценивала ярость бури. Ноги Эрика скользили по деревянной палубе, он оставался на борту только потому, что изо всех сил вцепился в какой-то трос.

Подсознательно Ребекка рассчитывала траекторию каждой волны. Она справится с этим, Эрик может продержаться. Она доберется до него, прежде чем его смоет с палубы, и целым и невредимым доставит на берег. И обратит его в вампира в тот же миг, как их ноги коснутся твердой земли, плевать ей на все договоры. Она не в силах жить с мыслью, что может потерять Эрика.

Ребекка могла предсказать, как поднимется и опадет каждая следующая волна, но очередная молния застала ее врасплох. Молния ударила в верхушку мачты, и треск дерева совпал с оглушительным громовым раскатом. Палуба под ногами содрогнулась, и Ребекку качнуло.

Это отвлекло ее на пару секунд, возможно даже, всего на одну. Но и одной хватило. На палубу рухнула перекладина толщиной с туловище Ребекки, расколов корабль от носа до кормы. И Эрик пропал из виду.

Очередной раскат грома заглушил ее крик. Она не могла поверить, что буря так жестока, и на миг позволила себе надежду, что любимого просто скрыла густая завеса дождя.

Но Ребекка знала истину еще до того, как добралась до него. Она думала, что сможет избежать своей судьбы, оставить прежнюю семью, чтобы создать новую. На протяжении нескольких коротких дней она верила в то, что и Древний вампир может жить жизнью, которую он сам себе избрал, но это были лишь девчоночьи фантазии. Ее преступлением и ее наказанием стал Эрик Моке.

Он лежал, обмякший и бездыханный, под тяжелой перекладиной. Его остекленевшие ореховые глаза бессмысленно смотрели в пустоту, рот был приоткрыт. Тут не осталось ничего, кроме тела. Нечто, делавшее его человеком – настоящим, живым, ее человеком, – ушло.