Сара Шепард - Милые обманщицы

– Не лги мне, Эмили. – Миссис Филдс нахмурилась. – Где ты была?

Эмили прошла на кухню и плюхнулась на стул. Ее мама была очень рациональным человеком. С ней можно объясниться начистоту.

Она потеребила серебряную петельку в верхней части уха. Несколько лет назад Эли попросила Эмили сходить с ней в салон пирсинга, где она собиралась проколоть пупок, и все кончилось тем, что они вышли из салона с одинаковым пирсингом на ушах. Эмили до сих пор носила эту маленькую серебряную сережку. Потом Эли подарила Эмили наушники с леопардовым принтом, чтобы скрыть пирсинг. Эмили по-прежнему носила их в самые холодные дни зимы.

– Послушай, – сказала она наконец. – Я просто гуляла с этой новенькой, Майей. Она очень хорошая. Мы подружились.

Мама пришла в замешательство.

– Почему это нельзя было сделать после тренировки или в субботу?

– Я не вижу, в чем здесь проблема, – сказала Эмили. – Я пропустила всего одну тренировку. В эти выходные потренируюсь два раза, обещаю.

Мать поджала свои тонкие губы, так что они вытянулись в ниточку, и села.

– Но, Эмили… я просто не понимаю. Когда ты записалась на плавание в этом году, ты взяла на себя обязательство. Ты не можешь бегать с подругами, в то время как должна заниматься плаванием.

Эмили остановила ее.

– Записалась на плавание? Как будто у меня был выбор!

– Что с тобой происходит? Откуда этот странный тон? И почему ты стала обманывать? – Мама покачала головой. – Ты никогда раньше не обманывала.

– Мам… – Эмили помолчала, чувствуя себя очень усталой. Ее так и подмывало сказать: да, я обманывала тебя, и не раз. Даже при том, что она была паинькой среди своих подруг-семиклассниц, вместе с ними она участвовала во многих проделках, о которых мама даже не догадывалась.

Сразу после исчезновения Эли в ее душе поселилось беспокойство. Эмили казалось, что это, возможно, наказание свыше – за непослушание, за то, что она лгала родителям. За этот злосчастный пирсинг. За Дженну. С тех пор она старалась быть идеальной, выполнять все родительские просьбы. Она заставила себя стать образцовой дочерью, как внешне, так и внутренне.

– Я просто хочу знать, что с тобой происходит, – повторила мать.

Эмили положила руки на салфетку, вспоминая, как она стала другой, ненастоящей Эмили. Эли исчезла не потому, что Эмили не слушалась своих родителей – до нее это дошло только теперь. Мало того что она больше не хотела сидеть на скрипучем диване Бена, чувствовать липкое прикосновение его языка к своей шее, ей была невыносима мысль о том, чтобы провести ближайшие два года в старшей школе, а потом еще четыре года в колледже, изматывая себя ежедневными тренировками в бассейне. Почему Эмили не могла быть просто… Эмили? Неужели она не могла посвятить себя учебе или – прости, Господи – позволить себе хоть иногда развлечься?

– Если ты хочешь знать, что со мной происходит, – начала Эмили и, откинув волосы с лица, сделала глубокий вдох. – Я не думаю, что хочу и дальше заниматься плаванием.

У миссис Филдс дернулся правый глаз. Ее губы слегка раскрылись. Она резко повернулась лицом к холодильнику и уставилась на магнитики с цыплятами. Она молчала, но ее плечи сотрясались. Наконец она повернулась к дочери. Ее глаза слегка покраснели, лицо обвисло, словно она мигом состарилась лет на десять.

– Я звоню отцу. Он быстро вправит тебе мозги.

– Я уже приняла решение. – И, как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, что это правда.

– Нет, еще ничего не решено. Ты сама не знаешь, что для тебя лучше.

– Мама! – Эмили вдруг почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Ей совсем не хотелось ссориться с матерью. Но теперь, когда она приняла решение, у нее было такое чувство, будто она сняла с себя тяжелую пуховую куртку в разгар невыносимой жары.

У мамы задрожали губы.

– Это все из-за твоей новой подружки?

Эмили поморщилась и вытерла нос.

– Что? Из-за кого?

Миссис Филдс вздохнула.

– Из-за той девушки, что въехала в дом ДиЛаурентисов. Это ведь с ней ты прогуливала тренировку, да? Чем вы с ней занимались?

– Мы… мы просто ходили по тропе, – прошептала Эмили. – Разговаривали.

Ее мать опустила глаза.

– Я не очень-то доверяю… таким девушкам.

Постой-ка. Что такое? Эмили уставилась на мать. Выходит, она… знала ? Но откуда? Ее мама даже не успела толком познакомиться с Майей. Если только она не догадалась, едва взглянув?

– Но Майя действительно очень милая, – выдавила из себя Эмили. – Я забыла тебе передать, но она сказала, что пирожные были чудо как хороши. Она просила поблагодарить тебя.

Мама снова поджала губы.

– Я заходила к ним. По-соседски. Но это… это чересчур. Она будет плохо влиять на тебя.

– Я не…

– Пожалуйста, Эмили, – прервала ее мама.

Слова застряли в горле.

Мама вздохнула.

– Слишком много культурных различий… между вами… и я просто не понимаю, что у тебя может быть общего с этой Майей. Да и кто знает, что это за семья? Что у них на уме?

– Подожди, что ты сказала? – Эмили уставилась на мать. Семья ? Насколько Эмили знала, отец Майи был гражданским инженером, мама работала медсестрой. Ее брат учился в старшей школе Роузвуда и был подающим надежды теннисистом; они даже строили для него теннисный корт на заднем дворе. При чем здесь ее семья?

– Я просто не доверяю таким людям, – сказала мать. – Я знаю, это звучит несколько предвзято, но не доверяю, и все.

У Эмили голова шла кругом. Ее семья. Культурные различия. Такие люди? Она перебрала все, что сказала мама. О. Мой. Бог.

Миссис Филдс расстроилась вовсе не потому, что угадала гомосексуальные наклонности Майи. Она была расстроена, потому что Майя – как и вся ее семья – была чернокожей.

В пятницу вечером Спенсер, намазав поясницу жгучей обезболивающей мазью, лежала на своей кровати из кленового дерева посреди оборудованной в амбаре спальни и разглядывала роскошный потолок с нависающими балками. Никто бы не догадался, что полвека назад в этом сарае спали коровы. Комната получилась огромная, с четырьмя большими окнами и стеклянной дверью, ведущей в сад. После вчерашнего ужина она перетащила сюда все свои коробки и мебель. Она аккуратно расставила книги и компакт-диски по авторам и исполнителям, настроила стереосистему и любимые каналы в телевизоре, среди которых был и ее новый фаворит – «Би-би-си Америка». Все складывалось как нельзя лучше.

За исключением, конечно, пульсирующей боли в спине. Тело ломило так, словно она прыгала со скалы, только без эластичного троса. Йен заставил их бежать пять километров почти на спринтерской скорости, после чего они отрабатывали пасы на поле. Все девчонки говорили только о том, что они наденут на сегодняшнюю вечеринку у Ноэля, но после такой адской тренировки Спенсер предпочла бы остаться дома и заняться домашним заданием по математике. Тем более что домом для нее теперь был амбар ее мечты.