Дин Кунц - Город (сборник)

Из наших прошлых разговоров я знал, что «Билдербергеры» – международное тайное общество, штаб-квартира которого расположена в Женеве, Швейцария. А создали его инопланетяне, живущие среди нас, чтобы со временем подчинить ему весь мир. В девять лет я не мог знать, существовали «Билдербергеры» на самом деле или являлись фантазией мистера Смоллера. Я думал, что он, конечно же, сумасшедший, но добрый сумасшедший, и некоторые его истории просто завораживали. Поскольку он был гораздо старше меня, мне следовало выказывать уважение, и я никогда не позволял себе усомниться в достоверности его историй.

В то утро, однако, меня сильно напугала Фиона Кэссиди, реальность которой точно не вызывала сомнений. Она представлялась мне куда более серьезной угрозой, чем «Билдербергеры», базирующиеся в далекой Женеве. И я подумал, что самое время перевести разговор на нее.

– Новая женщина такая красивая.

– Все, что идет не так в эти дни, – мистер Смоллер встал, – их происки, этих чертовых «Билдербергеров». – Он подхватил оба ведра с отстоем и направился к наружной двери из подвала, к которой вел короткий пандус. – Все эти торнадо в прошлом году, жертвами которых стали двести человек, убийца медсестер в Чикаго, эти опасные для жизни скейтборды, Нэт Кинг Коул [26], умерший от рака легких в сорок пять лет.

– У нее красивые глаза, – гнул я свое, следуя за ним, – синие и одновременно лиловые.

– Девушки в этих глупых сапогах гоу-гоу, мини-юбках, эти странные танцы, ватузи, фруг. Что это за танец – фруг? Почему больше никто не танцует фокстрот? Это все их план, «Билдербергеров».

Он поставил ведра на пол, поднялся по пандусу, чтобы отпереть дверь.

– Как я понимаю, она снимает квартиру на шестом этаже.

Повернув барашек врезного замка, он открыл дверь, похоже, удивился, увидев, что дождь льет как из ведра.

– Нет смысла выходить из дома в такую погоду. Отстой подождет. Это всего лишь отстой. – Он закрыл дверь, запер на замок, повернулся ко мне: – Рак легких убил и Эдварда Р. Мурроу [27], но, уж прости меня, я об этом не грущу, потому что все эти знаменитые репортеры – марионетки «Билдербер…» – Он остановился на полуслове, склонил голову, посмотрел на меня так, словно мои слова дошли до него только сейчас, задержавшись в пути. – О ком ты говорил, Иона?

– О красивой женщине из квартиры 6-В.

Увидев ее спальник и большую сумку, при отсутствии мебели и другого багажа, я подумал, что она, возможно, заселилась без ведома владельца, вскрыв замок, с тем чтобы жить, пока кто-то не попросил бы ее на выход. Конечно, не выглядела она человеком, который самовольно вселяется в пустующие квартиры – слишком красивая, – но кто знает? А когда она пригрозила мне расправой, если я кому-то о ней расскажу, мои подозрения только усилились.

Но мистер Смоллер их тут же развеял.

– Ты думаешь, она красивая?

– Да, конечно, и очень.

– А по-моему, нет. В лучшем случае хорошенькая. А с таким ледяным взглядом ее и хорошенькой, пожалуй, не назовешь. Та еще штучка.

Я понимал, о чем он. Но его ответ вызвал недоумение.

– Но тогда почему вы сдали ей квартиру?

Спускаясь по пандусу, он напоминал мне добродушного тролля из книги, которую я недавно прочитал. Ту часть головы, которая еще не облысела, покрывали короткие жесткие вьющиеся волосы, эдакие стальные завитки.

– Сынок, я не занимаюсь сдачей квартир. Агенты по найму жилья работают в центре города, где корпоративные ублюдки получают большие деньги за ковыряние в носу. – Он остановился у ведер, оглядел их, решил оставить у пандуса, направился к бойлерам. – Компания с черным сердцем владеет, наверное, сотней таких хибар. Я всего лишь человек, который не платит за жилье, собирает с бедных арендную плату и гоняет тараканов, которые хотят тоже жить здесь забесплатно.

– Как ее зовут? – спросил я, не отставая от него.

– Ева Адамс.

– Вы уверены?

– Так мне сказали. А настоящая фамилия может быть и Франкенштейн. Меня это не касается. Она не арендатор. Живет бесплатно, так же, как я, но только два месяца. За это время обдерет все обои в квартире 6-В, снимет потрескавшийся линолеум, покрасит стены. Она переезжает с места на место, выполняя эти работы. Каждый находит свой способ устроиться в этом суровом мире.

– Не выглядит она, как Ева Адамс, – изрек я, когда он поднял ящик с инструментами, стоявший у бойлера.

– Правда? И как должна выглядеть Ева Адамс?

– Не так, как эта женщина. Ей подходит более красивое имя.

Смоллер посмотрел на меня, поставил ящик с инструментами на пол, присел, чтобы мы оказались лицом к лицу.

– Мальчики иногда влюбляются. Я влюбился в свою учительницу во втором классе. Не в ее внешность, а в нее. Рассчитывал, что она подождет, пока я вырасту, после чего мы будем жить долго и счастливо. Черт, однако потом выяснилось, что она замужем. Мое глупое сердце разбилось. Но сложилось так, что она развелась и вышла замуж за другого. Я осознал, что она не знает – а может, ей наплевать – о моей любви. Тогда я ее люто возненавидел. Но это принесло боль мне – не ей. Когда ты вырастешь, Иона, женщины будут так часто разбивать тебе сердце, что потеряешь счет. Хочешь совет? Не позволяй им начинать, когда ты еще такой юный.

Я не влюблялся в Фиону Кэссиди – или в Еву Адамс, – которая, по моему разумению, была маньячкой, а то и ведьмой. Но по двум причинам решил не делиться этим с мистером Смоллером. Во-первых, меня порадовала его забота о моем сердце, и он мог расстроиться, если бы его искренний совет оказался лишним. Во-вторых, и это куда важней, я не хотел, чтобы он дал ей знать, что я интересовался ее особой. Она любила резать. Меня не устраивала перспектива попасть под ее нож. Предположение Смоллера, что я влюбился в нее, предоставило мне возможность слезно просить его о том, чтобы он не рассказывал ей о моей влюбленности.

Мистер Смоллер поклялся сохранить мой секрет, а я пообещал следовать его совету. Нашу договоренность мы скрепили рукопожатием: двое мужчин разных поколений, но, тем не менее, осознающих, что романтика опасна и нет большей печали, чем страдания от неразделенной любви.

Выпрямившись в полный рост – под раскаты грома и сполохи молний, отражающиеся в грязных окнах под потолком, – мистер Смоллер сменил роль отца-советчика на более привычную: параноического техника-смотрителя.

– Пора приниматься за работу, хотя какой в этом смысл, если мы собираемся сбросить атомную бомбу на русских, а им не терпится сбросить ее на нас. Война здесь, война там, преступность везде, и однако всем наплевать на все, за исключением «Битлов», и какого-то парня, который рисует огромные банки с супом и продает как явления искусства, и этой кинозвезды, и той кинозвезды. Мир – дурдом. Везде безумие. Везде страхи. Везде…