Дин Кунц - Город (сборник)

– Тем не менее у него было девять с половиной часов, – гнул я свое. – Достаточно времени.

– Он жил в одной комнате с двумя курсантами. Оба сказали полиции, что после отбоя они еще долго не ложились спать. Играли в карты при свете фонарика почти до часа ночи. Следовательно, у него оставалось всего шесть с половиной часов на дорогу, которая занимает семь с половиной часов, и убийства.

– Может, эти курсанты солгали. Люди лгут, знаете ли. Они все время лгут, даже с тем, чтобы защитить убийцу.

Мистер Иошиока отпил кофе, явно наслаждаясь его вкусом.

– Просто удивительно, что у девятилетнего мальчика может быть такая подозрительная душа.

– Мне уже почти девять с половиной.

Я посмотрел в кружку. Искаженное отражение части моего лица плавало на поверхности, на меня таращилась горгулья, словно истинную правду обо мне обычное зеркало показать не могло, в отличие от наполовину выпитого из кружки кофе.

– Когда вы сказали, что поверили мне, – в моем голосе слышалась обреченность, – я подумал, что так оно и есть.

Он улыбнулся.

– Я тебе поверил, Иона Керк. По причинам, которые объяснил. И по-прежнему верю, что во сне ты увидел, как все произошло на самом деле.

– Правда?

Он заговорил не сразу, и я догадался, что он, в своей манере, дразнит меня.

– Одного из курсантов, которые жили с ним в одной комнате общежития, звали Феликс Кэссиди.

Феликс Кэссиди. Фиона Кэссиди.

– Откуда такая уверенность, что они – родственники? – спросил я.

– Мистер Ябу Тамазаки – очень дотошный человек. Он расширил рамки своего расследования за пределы морга «Дейли ньюс». Феликс и Фиона Кэссиди – близнецы. Не идентичные, разумеется, а разнояйцевые. Что интересно, они – сироты, так же, как Лукас Дрэкмен.

До этого момента у меня создавалось впечатление, что мистер Иошиока, пусть лицо его и оставалось бесстрастным, мог в любое мгновение улыбнуться, словно ему доставляло удовольствие наблюдать за моей реакцией на его откровения. Но тут я почувствовал, что его настроение – о лице я такого сказать не мог – изменилось, стало более суровым и мрачным.

– Так же как Лукасу Дрэкмену, Феликсу Кэссиди тогда было семнадцать, а сейчас двадцать пять. Двумя годами позже, когда мистеру Кэссиди и его сестре исполнилось по девятнадцать, их родители, которые жили в Индианаполисе и располагали немалым состоянием, умерли во сне, отравившись угарным газом. Какая-то неисправность дымохода.

Он наблюдал за мной, ожидая моей реакции. Учитывая, что мистер Иошиока назвал меня подозрительной душой, я догадался, что он ожидал скептицизма по отношению к причине смерти.

– Это было убийство.

– Странное дело, но полиция изначально не хотела списывать эти смерти на несчастный случай. Может, тебе следует пойти в детективы.

– Нет, я лучше останусь при пианино. Плохиши редко стреляют в пианиста.

– Я рад, что ты не просто на удивление подозрительный молодой человек, но и достаточно осторожный. – Мистер Иошиока поднялся, чтобы взять кофейник. – Тебе долить, Иона Керк?

– У меня и без кофе натянуты нервы.

– Ты же не ждешь, что я предложу тебе мартини?

Я замялся.

– Спасибо, немножко добавьте.

Он долил кофе мне и себе, поставил кофейник, сел.

– Феликс и Фиона унаследовали все деньги, но их ни в чем не заподозрили. В момент смерти Феликс находился в Нью-Йорке, Фиона – в Сан-Франциско. С железными алиби.

– А где находился Лукас Дрэкмен?

– Да, хотелось бы это знать. Но после убийства Дрэкменов прошло два года. Кэссиди убили в другом штате. Никто не подумал о том, чтобы связать эти убийства. Но это еще не все.

– Не все?

– Возможно, учитывая, сколько времени мы провели вместе, ты обратил внимание на то, что и у меня подозрительности хватает. И теперь, благодаря мне, Ябу Тамазаки тоже заразился нашей подозрительностью. Возможно, он уже не станет таким, как прежде. Ты помнишь, что в одной комнате общежития академии с Лукасом Дрэкменом жили два курсанта?

– Да.

– Второго звали Эрон Колшак. Его семья жила в Милуоки, штат Висконсин. Ты знаешь, что Висконсин называют Молочным краем Америки?

– Нет, сэр.

– А знаешь, что Милуоки называют Машиностроительным цехом Америки из-за промышленного потенциала?

– Этого я тоже не знаю.

– Я могу представить себе, каким стрессам подвержена жизнь каждого жителя Милуоки, штат Висконсин, поскольку им приходится прилагать все силы, чтобы город и штат соответствовали своим почетным названиям. Отец мистера Эрона Колшака умер, когда мальчику было одиннадцать лет, возможно от стресса. Мальчик отбился от рук, и мать отправила его в академию в Мэттон, когда ему только исполнилось тринадцать.

– Как я понимаю, его семья тоже была богатой?

– Как всегда, твоя подозрительность отлично тебе служит. Мистер Колшак был одним из самых успешных застройщиков, а его вдова доказала, что ей по плечу возглавить семейный бизнес.

Тут он отвлекся на глоток кофе, оставив меня в подвешенном состоянии. Я начал подозревать, что мистер Иошиока в свое время хотел стать писателем, может быть романистом, прежде чем судьба определила его в портные.

– Миссис Рената Колшак, вдова, – продолжил он, – обожала круизный отдых. Судя по всему, Иона Керк, ты никогда не отдыхал на круизном лайнере.

– Нет, сэр.

– Я тоже. Через год после того, как мистер и миссис Кэссиди задохнулись во сне, миссис Колшак находилась на борту круизного лайнера в Карибском море и бесследно пропала. По всеобщему убеждению, случайно упала за борт и утонула. Растворилась в море. Тело так и не нашли.

– Господи Иисусе! – вырвалось у меня. Вновь я упрекнул себя в богохульстве и перекрестился. – Господи, – повторил я, и мне пришлось перекреститься вновь. – Готов спорить, никто не удосужился узнать, где в это время находился Лукас Дрэкмен.

– Если он находился на борту того же лайнера, наслаждаясь красотами Карибского моря, то у него, скорее всего, хватило ума путешествовать под чужим именем. Но у достопочтенного мистера Ябу Тамазаки из «Дейли ньюс» так разыгралось любопытство, что он не смог устоять и решил выяснить, что и как.

Мистеру Иошиоке очень хотелось полюбоваться моей реакцией, но я воспользовался его же методами, уткнулся в кружку с кофе. И только после паузы откликнулся:

– Получается, что в обмен на железное алиби, которое Кэссиди и Колшак дали Лукасу в ночь убийства его родителей, он пообещал, что убьет их родителей по прошествии достаточного периода времени, чтобы не навлечь на себя подозрения.

– Мы можем выдвигать любые версии, но, согласно закону, любой подозреваемый остается невиновным до тех пор, пока не доказано обратное.

Я вспомнил Манзанар.

– Может, не всегда. Не следует ли нам обратиться в полицию?