Сергей Лукьяненко - Шестой Дозор

Всю дорогу я ехал в машине, закрытой «сферой невнимания» – меня не видели, но все равно пытались уступить дорогу пустому месту. К тому же я проглядывал линии вероятности – непрерывно.

Большая часть линий заканчивалась разбитой в хлам машиной, столбом дыма и многокилометровой пробкой. Хорошему настроению это не способствовало, но я все-таки выдирал из предвидений все возможное и невозможное.

Тут перестроиться, обогнать, перестроиться снова, выскочить на встречку, обойти идущую по левой полосе «бэху» и вернуться в левую полосу прямо перед носом несущегося «КамАЗа»…

Тут затормозить и две минуты плестись по пустой дороге, потому что какой-то умник полил ее не тем антиобледенительным реагентом, и дорога превратилась в каток.

А тут выжать полный газ. Через узкий переулок. Под кирпич.

Просто потому, что я знаю – никто не поедет навстречу и никто не выскочит на дорогу.

…Ну ладно, я-то так езжу в экстренной ситуации и то потому, что я Высший Иной. Но какого фига так ездят обычные люди, двадцатилетние пацаны, которым папа сдуру подарил машину?

И только у ВДНХ, когда я проезжал мимо старенькой гостиницы «Космос», у меня зазвонил телефон, который я, к счастью, уже привязал к магнитоле машины.

– Да! – ответил я.

– Антон, это Павел, – сказал оперативный дежурный, которому я звонил четверть часа назад.

– Слушаю!

– Егор Мартынов, двадцать восемь лет, неинициирован, работает иллюзионистом, лауреат…

– Короче!

– Нет его в Москве, – обиженно сказал Паша. Он любил тщательные доклады.

– Где он?

– В настоящее время живет и работает в Париже, выступает…

– Он там и находится сейчас? – требовательно спросил я.

– Да. Ты бы знал, каких усилий мне стоило…

Я развернулся над туннелем под улицей Галушкина. Для драматизма стоило бы развернуться через двойную сплошную, но вот незадача – ближе был нормальный разворот. Можно было попробовать доехать через МКАД, но там сейчас стояла глухая пробка – занесло грузовик, и он перегородил три полосы…

– Паша, всю информацию, как его найти, – мне на мейл. Билет на ближайший рейс в Париж. Когда он будет?

– Я уже посмотрел, через час двадцать. Из Шарика.

– Бери билет. Рейс не должен улететь без меня.

– Только бизнес, – сказал Паша. – Тебе Гесер подпишет расходы? А за командировочными заедешь?

Я засмеялся.

– Паша, бери мне билет. Мои паспортные данные есть в базе.

– Вот бы меня кто так командировал, – буркнул Павел. – Билет я взял. Вообще-то я его взял, прежде чем позвонить.

– Спасибо, – сказал я. – Я тебе магнитик привезу.

– Бутылку коньяка, – ответил Паша.

Париж не так уж и далек от Москвы, хоть самолету и приходится делать крюк, облетая многострадальную украинскую землю. Я искренне надеялся, что занятый своими делами в Праге Гесер узнает о моем вояже, когда я уже буду во Франции. А может быть, и по возвращении.

В отличие от забитого (Павел не соврал) салона экономического класса бизнес был полупустым. Кресло рядом со мной было пустым, да и в соседнем ряду было занято лишь крайнее, у иллюминатора, где сел толстый солидный мужчина, еще до взлета натянувший на глаза маску для сна и задремавший. Я в отличие от него выпил приветственное шампанское, я пообедал (или поужинал – это уж как кто привык). Я попросил себе бокал коньяка и подумал о том, не подремать ли часик-другой.

Мысль была соблазнительной. Остаток дня никакого покоя не ожидалось, так что…

Я повернул голову. В соседнем кресле сидел Гесер и мрачно смотрел на меня.

– Шеф, – сказал я. И осторожно ткнул в Гесера пальцем.

К моему удивлению, рука не прошла насквозь. Палец уперся в полосатый кардиган, в котором последнюю неделю щеголял Гесер. Кардиган был моднючий, из какой-то особо тонкой шерсти, с вытянутыми деревянными пуговицами, подарила его шефу Ольга – в общем, вещь достаточно узнаваемая.

– Напился, что ли? – спросил Гесер.

– Шеф, это нечестно, – возмутился я. – Гаишник такое заявлял, но вы-то…

– Да у тебя рожа такая, будто ты только что пил, – буркнул Гесер, и я твердо решил, что, если все обойдется, пойду к косметологу. Что ж у меня такое с лицом?

– Вот. – Я протянул ему бокал. – Все, что собирался употребить.

Гесер понюхал коньяк, нажал на кнопку вызова стюардессы. Та возникла рядом немедленно – и тут же растерянно заметалась взглядом по сторонам.

– Это бизнес-класс, пройдите на свое место… – жалобно попросила она.

– Вы же умная женщина с хорошей памятью, Раиса Алексеевна, – сказал Гесер. – Вы помните всех прошедших мимо пассажиров и знаете, что меня на самолете в момент взлета не было.

Стюардесса растерянно улыбнулась.

– Это ровно такой же случай, как девчонки рассказывали в училище, – продолжал Гесер спокойно. – Пассажир из ниоткуда. Не надо бояться, это действительно хорошая примета, рейс пройдет без происшествий. Меня здесь не будет через четверть часа. Принесите мне бокал коньяка и пятнадцать минут посидите в своем закутке.

Стюардесса кивнула, метнулась вперед, звякнуло стекло, потом она возникла снова – с полным бокалом коньяка.

– Все будет хорошо, – буркнул Гесер. – И у Дарьи Леонидовны доброкачественная опухоль, не волнуйтесь за нее. Все, идите.

– Гесер, к чему это позерство? – спросил я, когда стюардесса Раиса Алексеевна исчезла. – Тебе проще было внушить ей, что ты пассажир. А ты читал ее память, проверил судьбу… Кого?

– Тетка. Но она ее воспитала, почти как мать.

– Так зачем?

– А зачем глава московских ведьм работает воспиталкой в детском саду? – спросил Гесер. – Елозит шваброй по грязному полу и вытирает детям грязные попы? К чему Хена помимо Инквизиции работает волонтером?

– В организации по защите животных? – не удержался я.

– В госпитале для неизлечимо больных психически. Антон, все мы, и Светлые, и Темные, в той или иной мере нуждаемся в показухе. Мы все отрицаем свою человеческую сущность, но при этом возимся с людьми, помогаем им… Или вредим им… И красуемся перед ними.

– Даже вы, Борис Игнатьевич.

– Даже я, Антон.

Мы помолчали, глядя друг на друга. Молча свели бокалы. Выпили по глотку коньяка. Басовито гудели моторы, Гесер поморщился, повел рукой – и звук ушел куда-то, оставшись на грани слышимости.

– Я уже старенький, глуховатый, шума не люблю, – пояснил Гесер.

– Трах-тибидох… – сказал я.

– Это ты к чему? – нахмурился Гесер.

– Да так… Посмотрите как-нибудь фильм «Старик Хоттабыч».

Гесер ничего не ответил. Вопросительно смотрел на меня.

– Зачем вы сюда? – спросил я. – Наверное, трудно так, прямо в летящий самолет…

– Не то слово, – сказал Гесер. – Но он пролетал над Прагой, был в поле зрения, это сильно облегчило работу.