Андрей Прусаков - Я – утопленник

– Здорово, – сказал я. – Как дела?

– Это у тебя как дела? – изумленно проговорил он. – Я думал, больше и не увидимся!

В последний раз мы виделись как раз в ментовке, после чего я прыгнул с моста. Но он-то этого не видел, в камере оставался.

– Менты сказали: ты с моста бросился! С Литейного! Правда, что ли?

– Ну, правда, – как о чем-то пустяковом, сказал я, – и что?

Я вспомнил, что тогда мент говорил о Косте: будто он дал против меня показания. В это трудно было поверить. Мне казалось, не такой Костя человек…

– Говорили, что ты утонул! Ко мне пристали: кто ты да что ты? Я решил, что лучше ничего не говорить, тем более что они тогда нас отделали! Пусть помучаются! Я им сказал, что знать не знаю, кто ты, откуда, познакомились на дискотеке… На хрена ж ты с моста прыгал?

– Чтоб не догнали, – сказал я, испытывая к Костику благодарность. Хорошо, что менты не знают ничего, сейчас бы уже весь курс меня хоронил. Оправдывайся потом. Похоже, врал тот ментяра. Да и бумажку мне толком не показал, махнул перед глазами. Точно, врал! Не мог Костик этого сделать. Я уверен.

– А Юлька не знает, что ты прыгал?

– Я ничего ей не говорил.

– Так ты ее видел?

– Вчера.

– Ну, ты, блин, даешь! – Костик восторженно глядел на меня и тараторил без умолку: – Хорошо, что я ей ничего не сказал! А я тебе звоню, звоню… Соседи не знают, где ты! Я уже почти поверил, что ты того… Ментам-то я не верю, мало ли что наплетут. Они за базар никогда не отвечают. А ты пропал – и все! Ну, ты дал! Что, в ментовке никогда не был? Ну, попиз…т немного и отпустят. Стоило с моста кидаться?

– Не стоило, – честно ответил я, памятуя жуткую встречу со Слизнем.

– Я и не думал, что ты такой… отчаянный. – Костик посмотрел с уважением. – Десперадос, блин. Пошли возьмем по пиву?

Я не отказался прогуляться, но вместо пива купил полтора литра простой воды.

– Я после того случая не пью, – пояснил я, и приятель понимающе кивнул.

– Чего ты так закутался? – спросил он, когда мы разместились на скамейке у Казанского собора. На солнце было жарко, и я выбрал место, куда хоть изредка долетали брызги из работающего фонтана. Народ сидел раздетый, в легких футболках и даже без них, один я в джинсах до пят и ветровке с капюшоном, причем капюшон накинул на голову.

– Простудился, – соврал я, – знобит.

– А, понял, – тряхнул волосами Костик, – это после купания… Фигня, пройдет. Сейчас лето.

Мы трепались о том о сем, о прошедшей сессии, вспоминали однокурсников, разбежавшихся на лето кто куда. Потом заговорили об иногородних студентах и поспорили.

Интересно, почему иногородние, «лимита», так хорошо устраиваются, и вообще карьера у них, как правило, продвигается не в пример быстрее? – спрашивал я. Почему они, не такие начитанные, неинтеллигентные, но наглые и пробивные, всегда добиваются большего, чем местные, питерские? Я знал несколько живых примеров, из нашего же института или просто знакомых. Люди приезжали из ниоткуда, из деревень, быстро добивались успеха, делали карьеру, в неполные тридцать разъезжая на собственных джипах.

Костик сказал, что люди из глубинки, из какой-нибудь деревни или маленького городка больше нацелены на успех. У них мощнейший стимул: вперед, в столицу (или Питер, не суть важно)! Там деньги, там карьера, культура, все! А сами в отличие от нас не страдают переизбытком духовности, живут простыми, крестьянскими понятиями, которые умещаются в издревле известное правило: цель оправдывает средства. И они будут стоять на Тверской или Ириновском, подсиживать конкурентов, продавать товарищей, будут лизать начальству зад или перед, будут делать все, чтобы добиться цели. И ведь добьются! Потому что отступать им некуда. А у нас есть принципы, мы так не можем. У нас мама под боком и духовный закон внутри.

Я не согласился. Я сказал, что Михайло Ломоносов зад никому не лизал, что он сам, своим талантом… Костя очень смеялся и заявил, что готов спорить: на одного коренного питерца с блестящей карьерой найдется десяток, если не сотня, лимитчиков с карьерой ничуть не хуже. Я вынужденно согласился и, чтобы подсластить пилюлю, заметил, что слово «коренной» достаточно истрепалось. Кого считать коренным? Того, кто родился в Питере? Да если копнуть, никто из нас не коренной! Все сюда приезжали, и мои родители в том числе. Еще при Петре насильно заселяли эти места. Коренными на здешних болотах были медведи да чухонские племена, бесследно сгинувшие под пятой русских колонизаторов. Да мы такие же коренные, как белые и черные американцы, лишь триста лет живущие на отвоеванной у краснокожих земле!

Вдруг мне стало худо.

Я заметил: если не подпитываться водичкой, силы заканчиваются очень быстро. Бутылка с водой давно опустела, я увлекся спором и слишком поздно заметил, что ослабел. Кожа страшно зудела, тело отяжелело, я вяло слушал Костины аргументы и никак не мог сосредоточиться. Фонтан был так близко! Зачерпнуть бы бутылкой воды да попить – но что обо мне подумают? Я боролся со стеснительностью и был готов отдать концы в двух шагах от спасения, но не опозориться в глазах окружающих. Воспитание, будь оно…

Я взглянул на руки и испугался. Кожа темнеет и съеживается. Если то же происходит с лицом, стану похож на мумию из Эрмитажа. К черту всех! Это люди стесняются, а мертвецам все равно! Презрев нерешительность, я встал и, пошатываясь, побрел к фонтану.

– Ты куда? – крикнул вослед Костик.

– Сейчас, – пробормотал я. Все же не рассчитал сил. На подгибавшихся ногах я шагнул вперед и под изумленные крики зевак рухнул головой в бассейн. Хорошо! Помогая руками, втащил в воду и ноги.

– Эй, ты чего? Перегрелся? – Через пять секунд Костик схватил меня за рубашку, беспокойно оглядываясь вокруг. Однако, реакция у него… – Давай вылезай!

– Мне и здесь неплохо! – заявил я и расплылся в улыбке под падающей сверху струей. Вокруг хохотали, указывая на меня пальцами. Думают, пьяный. А мне плевать! Приятно избавляться от комплексов! В воде силы быстро возвращались ко мне.

– Блин, ты же не пил вроде, – стоя рядом, пробормотал Костя. – Во жжет!

– Не хочешь освежиться? – радостно предложил я.

– Да пошел ты!

Я засмеялся, выбрался из фонтана и сел на бортик. Ну вот, теперь я в порядке. И тут же другая, совсем не радостная мысль пришла в голову: а ведь я без воды уже не могу жить. Скоро и по суше ходить не смогу, потому что чешуей покроюсь или рыбий хвост вырастет… К черту эти мысли!

– Слушай, Костик, а ты с работой помочь не сможешь? Очень нужно, – попросил я. – Сам-то работаешь?

– Пристроился в одном месте, – признался он. – Но туда с улицы не берут. Сам еле пролез. Наплел, что согласен институт бросить, лишь бы у них работать. И купились же! Но это, сам понимаешь, до осени. А тебе… Я поспрашиваю и позвоню. Мобильный есть?