Алексей Вилков - Infernal

– Пустяки. По сравнению с моей жизнью – пыль в глаза.

– Ты проштрафился на кругленькую сумму, а босс не может тебя найти.

– Передай ему, что я расплачусь, когда разбогатею. Сам на мели.

Белкин виновато развёл плечами:

– Дружище. Я и сам в полном дерьме. Штраф висит на всех. Я бы не хотел лишний раз с ним пересекаться.

Я ещё раз убедился в несостоятельности своих компаньонов.

– Фигня! Созвонюсь с ним, если не покончу с собой от безысходности. Как Секир?

– Так себе. Окончательному восстановлению не подлежит.

– Он тоже в полном дерьме? – предположил я со стопроцентной уверенностью.

Белкин и здесь не удивил:

– Ага. Моховской всех подставил.

На сей раз Белкин слегка загнул. Хитрый лис Моховской просто делал свое дело, а подставили мы сами себя, особенно я. Чёрная полоса до сих пор не собиралась светлеть, и тут Белкин прав. Он иногда казался мудрым человеком, но не замечал своей мудрости, не прислушивался к ней, поэтому часто ходил в дураках. Незадачливые попались компаньоны, а сам я тот ещё кадр. Последний охотник за привидениями.

– Не при чём он здесь! Мы просрали проект! Гастроли пройдут без нас.

– Думаешь?

– А что, разве Фридман не сможет найти более умных придурков, чем мы? Чуял я, что нельзя брать такие деньги – испортят они нас, и отдадим в разы больше. Так и вышло. Чем не злой рок?

– Как и вся твоя жизнь за последний месяц, – точно заметил Белкин. – И ты ещё говоришь о работе в твоём упадническом состоянии?

– Какая работа, когда еле-еле концы с концами свожу! – не кончал жаловаться я.

– Я бы на твоём месте давно свихнулся! Ты подумай – висельники, людоеды, мертвецы – это же уму непостижимо.

– Что делать, – саркастически ухмыльнулся я. Недобрая ухмылка, но другую я сотворить не в состоянии.

Белкин глотнул пива и заключил:

– Да на тебе порча!

– Рехнулся?

– Порча. Самая натуральная.

В его словах проглядывался смысл. Как-то и я подумывал о том же, но развить эту тему боялся.

– Сглазили тебя! И знаю кто, но не буду называть имён. Привычное дело – порча на смерть. Слышал? Самая страшная порча. От неё просто так не отделаться. Изматывает она человека, подсылая ему разных адских созданий. Пугают они, мучают, не дают жить спокойно, давят на душу, а сильнее жертва сама себя изъедает. Копается в себе, ищет, сам не зная чего, и настроение хуже некуда. Как у тебя сейчас. И ни с чем не клеится – ни бабы нет, ни работы, ни денег – типичная порча на смерть. Только мысли ходуном ходят – как бы поскорей соскочить с неё, и поглядываешь на сучья деревьев, где бы вольготней тесёмочку завязать и нырнуть в петлю.

Говорливый Белкин огорошил меня своими рассуждениями. Я обомлел и прислушивался, впитывая каждую фразу. Он прав, как бы дико и средневеково это ни звучало. Всё, о чём он говорил, я находил в себе. Он сам прочитал меня, как книгу, как когда-то читала меня покойная избранница, а теперь читает он – слева направо, как положено, почти между строк.

– Порча? Звучит старомодно, – пижонски ответил я.

Согласиться, что меня сглазили, было очень болезненно.

– Старомодно, но порча была во все времена. Как не называй – сущность не изменится. Кто-то жрёт твою энергетику, дружбан! И сосёт твою кровь. Вспомни, с какими ведьмами ты общался последнее время.

Ведьмами?! Общался и не раз, и весьма продолжительно, а одной ведьмой чуть не стало меньше, когда я приложил к этому недюжинные усилия. Неужели Адель так пытается отомстить? Затаилась, спряталась, не летает, не кукарекает, а сидит в лаборатории и читает заклинания, пишет оды и баллады, записывая их в потрёпанный блокнот. Если навести порчу, то она одна на такое способна, и не зря я окрестил её ведьмой. Белкин со мной согласится, раз не зря заговорил о порче. Порча, сглаз, энергетика – пережитки средних веков, но ведьмы существуют и в наше время. Они никуда не делись, то есть, живы и их заклинания, жива и порча, и на меня точно наведена зараза на смерть. Поэтесса жаждет моей смерти, раз я не достанусь ей живым, то пусть достанусь мёртвым, и тогда она будет приходить на могилу и класть на надгробный камень хризантемы, или раскопает меня, отворит крышку гроба и сольётся со мной в загробном экстазе, превратившись в Ведьму – Могилыча. И тогда я действительно останусь с ней навечно. Навсегда. От заката до рассвета принадлежать Адель. Порча на смерть сработает. Рассуждения Белкина обретали зловещий смысл.

– Влад, ты говоришь, будто на своём примере знал, что это такое? – проверял я его на прочность. Болтать каждый мастер, но необходимо проверить, как сам Белкин избавился от недуга, в чём я сомневался.

Но Белкина мой вопрос врасплох не застал.

– Ещё спрашиваешь! Конечно, всё испытал. Помню как вчера. Такое не забывается, и чувствовал я себя намного хреновей, если здесь возможны сравнения. У каждого от своего горя сердце колет, как сварливым змеиным жалом.

– Не надо про змей! Колоть начнёт.

– Не обессудь. Я пережил то, что многим не дано и вышел, очистился, обновился. Последствия и отпечатки пережитых страстей остались, но, как видишь, я жив. И до наступления чёрной полосы более-менее шаркался по белому свету. То ли порча твоя особая, что меня задела и Секира, то ли снова она начинается у нас вместе взятых, но бороться с ней нужно. Срочно бороться, пока она не разрослась и не окрепла. Мы полностью в её власти. Как мне не хотелось бы повторять её вновь, но, боюсь, не справлюсь, не переживу, а пожить ещё хочется. Умирать рановато.

– Так как от неё избавиться?

– К бабке нужно идти. Очиститься. Установить отворот и покаяться.

– К ещё одной ведьме? Не смеши! На мне же не приворот!

– Кто их разберёт?! Ведьма ведьме рознь. Одна порчу наведёт, а другая с глаз долой. Одна – сатане служит, другая – под крыльями ангелов покровительствует. Но мы к знахарке пойдём.

– Когда ты успел стать подкованным в этих делах? Раньше я за тобой не замечал, – сомневался я, забыв про пиво.

Белкина задели мои слова.

– Что ты знал обо мне? Мы даже по душам никогда не базарили. Одни корпоративы, бабло, Хулио да Моховские, не считая подлеца Фридмана. А душа – то моя изувеченная. Деньги не нужны, я жить хочу нормально и свободно, чтоб ни одна скотина потусторонняя не мешала.

– Что с тобой было? – начинал злиться я.

Как он молчал, когда я перед ним раскрылся, обнажившись, не утаил ничего, а он лишь сейчас намекает про свои дьявольские знаки. Зрачки его округлились, и нос заострился. Мне даже стало страшно сидеть с ним, и пиво не помогало. Белкин перебрал, и его реально раскручивало на больные воспоминания, о которых никак не хотелось думать, а тем более делиться, пусть и со мной. Но я твёрдо решил выпытать всего приключения, раз всё равно мы видимся редко и когда ещё пропустим вместе по кружке горького хмеля?!