Алиса Буланова - Истинная для лютого

– Ты боишься меня? – шепотом спрашиваю я её.

Омега опасливо косится назад и кивает.

– Те, кого ты слышишь вокруг – ещё страшнее. Их много и они не станут церемониться с тобой. Так что тебе лучше слушаться меня. Поняла?

Она вновь кивает. Я вдыхаю глубоко дурманящий запах её волос. О, боги, как же трудно держать себя в руках!

– Хорошо, – я немного смягчаюсь. – Будь умницей, и скоро будешь в безопасности.

Я разжимаю ладонь и переношу её плавно на один из ножей за поясом. Если она заверещит, останавливать её будет уже поздно. А вот для того, чтобы отбиться от тех, кто поспешит на её зов, нож очень пригодится. Благо, омега оказывается более разумной, чем мне показалось на первый взгляд. Всё ещё полуобнимая её, я достаю из кармана пучок сонной травы. Затем натягиваю маску на рот и нос. Чувствую, как сердцебиение омеги ещё больше ускоряется. Никак задумала какую-то глупость. Но с этим я позже разберусь. А пока что поджигаю сонную траву и незаметно бросаю тлеющий пучок в ворох сухой прошлогодней листвы. Сизый, сладковатый дымок стелется по земле, перемешиваясь с туманом. Такое количество сонной травы не способно усыпить всех альф в округе, но точно может ослабить и демотивировать.

Один за другим они начинают уходить всё дальше и дальше. Кажется, я наконец смогу выдохнуть спокойно. Взяв омегу под руку, я осторожно выбираюсь из укрытия и тяну её в сторону моей тайной тропы. В маске дышать тяжело, потому, как только мы уходим на безопасное расстояние, я снимаю её. Впервые смотрю на свою пленницу прямо. Она кажется привлекательнее тех, что я встречал до этого: круглолицая, голубоглазая, с маленьким аккуратным носом, вздёрнутым кверху. Тяжёлый вздох вырывается из груди. И почему всё так сложилось в нашем мире? Впервые в жизни мне не хочется поступать так, как я обычно поступаю с омегами.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, пытаясь быть приветливым.

Она смотрит на меня исподлобья и как-то странно сжимает руку в кармане.

– Я Артём, – показываю пальцем на себя, неуверенный, понимает ли она меня вообще. – А ты?

Вместо ответа омега резко вынимает из кармана руку и вскидывает её перед моим лицом. Я чувствую, как моё лицо покрывает едкое влажное облако. Эта влага разъедает глаза и неприятно горчит на языке. На несколько секунд я оказываюсь дезориентирован. Воспользовавшись этим, омега срывается с места и бежит в чащу. Но забег её оказывается недолгим. Очень скоро под действием сонной травы она слабеет и оседает на землю. Я спешно умываюсь водой из фляжки и обтираю лицо, а затем иду за ней. Она вяло сопротивляется и машет руками, когда я поднимаю её и кладу себе на плечо. Что ж, мне повезло, что её атака не удалась, но в следующий раз надо быть осторожнее.

Я стараюсь ступать осторожно, чтобы не оставлять следов, но с омегой на руках это непросто. В конечном счёте между скоростью и безопасностью я выбираю последнее. Волчий вой на востоке стихает с восходом солнца. Оборотни возвращаются в свои селения после бессонной ночи. Это значит, что погони можно не опасаться. Сегодня удача сыграла со мной злую шутку. Я не успел разобраться с омегой до того, как растаял туман, но мы смогли уйти от остальных. Видимо, богам было угодно, чтобы она осталась в нашем мире.

Вернувшись домой, я первым делом на всякий случай осматриваю её. Меня интересуют две вещи: первая – не пострадала ли она, а вторая – нет при ней ещё каких-нибудь опасных приблуд. Омега оказывается невредима. Оружия при ней тоже не оказывается. И меня это даже как-то расстраивает. Если бы я был таким слабым, носил бы с собой целый арсенал. Очередной вздох к моему удивлению вырывается из груди. И что это нашло на меня? Я бросаю короткий взгляд на её спящую мордашку. Симпатичная, на зайчонка похожа. Склоняюсь над ней и убираю тёмную прядь волос с лица. Она морщится, начинает дышать беспокойнее. Потом и вовсе открывает глаза и смотрит на меня испуганно, дико. Каждая мышца на её теле напрягается. Я делаю шаг назад, чтобы не пугать ещё больше.

– Где я? Вы кто?! – спрашивает она, присаживаясь на кровати, подбирая ноги к груди.

Разговаривает, смотри. Я не могу сдержать улыбку. Хмурится, глазами сверкает. Ну, дикая кошка, не иначе. Я сбрасываю плащ. Беру со стола чашу с водой и протягиваю ей.

– Пей, – говорю и киваю на воду. – После сонной травы воды нужно много.

Она трясёт растрёпанной головой.

– Что это за место? Зачем вы меня похитили?

– Я тебя не похищал, – улыбаясь отвечаю я.

Понимаю, что надо бы рассказать ей правду. Но не очень хочется открывать ей все тайны этого мира. Эх, успей я всё провернуть всё до того, как растаял туман, не пришлось бы сейчас, ломать голову, как объяснить всё.

– Тогда отведите меня назад, – дрожащим говорит она.

– Не могу, – отвечаю я, хмурясь. – Надо ждать до следующего полнолуния.

– Чего? – омега вновь окидывает взглядом дом. – Вы, должно быть, шутите?

– Нет, я абсолютно серьёзен. Ты не сможешь покинуть это место и вернуться домой, пока не придёт полная луна.

Минуту-другую она думает о чём-то, глядя в окно за моей спиной, а потом в её глазах появляются слёзы.

– Да что это такое? – шепчет она себе под нос. – Почему мне так не везёт? Сначала препод – подонок, теперь маньяк-похититель…

Она закрывает лицо руками и начинает плакать. Не знаю, как утешить её, ибо даже не понимаю, чего она там напридумывала себе. Я сам не особо рад, что придётся держать её у себя целый месяц. Это только неудобно, но ещё и опасно. И для меня, и для неё. Ведь если мои сородичи узнают, что она здесь, то нас обоих ждёт незавидная участь.

Некоторое время она продолжает плакать. Я же возвращаюсь к своим обычным делам. Когда живешь в одиночестве в тайге практически всё твоё время уходит на то, чтобы обеспечить себя средствами выживания: едой, водой, полезными травами и разным расходным материалом, вроде стрел и дротиков. Заканчиваешь одно и тут же начинаешь другое, и так каждый день. Сейчас же у меня появилась ответственность за омегу. Так что нужно стараться вдвойне.

Я бросаю на неё любопытный взгляд. Чувствую нутром, что настроение её переменилось. Она всё еще всхлипывает, но тело её напряглось, а сердце забилось взволнованно и часто. Опять затеяла что-то. Я, сидя у стола, распутываю сеть, а сам боковым зрением поглядываю на дверь. Можно было бы дать ей побегать по лесу, чтоб она поняла, что я не шучу, и ей точно не выбраться. Но в моём медвежьем углу много зверья всякого. А она слабенькая, громкая, неуклюжая, оставь её без присмотра – и не миновать беды.

Не подаю вида, но внутренне готовлюсь к броску. С омегами, про всей видимости, нужна та же осторожность, что и с дичью. Моя пташка медленно и осторожно двигается к краю кровати, а потом в один момент подскакивает и бросается к приоткрытой двери. Я срываюсь за ней, но спотыкаюсь о намеренно опрокинутые ей на крыльце силки. Этой заминки ей хватает, чтобы перемахнуть через невысокую ограду и припустить сквозь деревья и кустарник куда-то в сторону полуденного солнца. Я понимаю, что бежать за ней – только подгонять, а потому присматриваюсь к следам. У омеги обувь на правой ноге чуть больше стоптана. Я прикидываю, в какую сторону её поведёт и куда она сама может свернуть с учётом местности.