Ирина Монахова - Санкт-Петербургские сны

Автобус сильно качнуло, я открыла глаза, мы выезжали из туннеля на Канонерский остров. Настроение стало прекрасным, я продолжала улыбаться. Залив встретил меня штормовым ветром, забирающимся под одежду. Балтика бушевала, а я радовалась.

***

Гуляя, я забрела к Литейному мосту, спустилась к воде и смотрела в серо-фиолетовые волны с бликами фонарей. Холодно, начало марта. Никого нет под мостом, или на ступенях. Судя по ветру, скоро пойдет снего-дождь.

– Я не знаю… Не знаю, что дальше… Как дальше быть? Я не понимаю, какими еще средствами можно все это исправить. Может все просто, вот… сейчас… Просто и легко… Сделай только один шаг, и всё закончится!

Вот же-ж чертова эмпатия, опять кого-то словила. И ведь нет тут никого. Усиленно кручу головой по сторонам, ища источник своего беспокойства.

Вспомнилось, как одна маленькая девочка, увидев меня утром охарактеризовала: «Тётя – сова», на мой вопрос «Почему?», она осветила: «Вы сейчас такая сонная и лохматая, и головой смешно крутите, как сова!».

Воспоминание вызвало улыбку, и я смогла отключится от тревожного канала чужих мыслей.

Я повернулась лицом к мосту и стала любоваться бликами подсветки в темной воде. Раньше мосты не были украшены, как сейчас. Это были просто гранитные основы и огромные пролеты. В это время суток, весь серый камень казался бы черным, за исключением желтых качающихся кругов от фонарей. Теперь же – красота-то какая!

Вытащив портсигар и маленькую карманную пепельницу, я закурила. Крохотный огонек зажигалки колебался в ладони, заслонявшей его от ветра.

– Не уверенна, но может вода не самый лучший способ, может надо поехать в Купчино и поискать дом, где открыта крыша…

Вот ведь… Всё равно пробивается. А виновата Нева, по воде лучше транслируется сигнал, причем любой, будь то звук, или чужие образы. Нева, уловив мои мысли, шлепнула небольшой волной, как ладошкой, по ступеньке спуска у меня под ногами.

– Мне стоит вмешаться? Как думаешь, Питер? – спросила я у города, и послушная Нева трижды хлопнула волной.

Облокотившись спиной на гранит набережной и смотря вдаль, я настроилась и постаралась поймать волну чужих мыслей. Будучи эмпатом, я чаще вижу образы, но сегодня, я видела и слышала именно мысли. Такое возможно, только в кризисных ситуациях. Обычно, человеческий мозг не выдает свои тайны. Видимо Питеру была дорога эта конкретная личность, и он хотел ее уберечь от необдуманных поступков.

Питер суровый город, он либо тебя примет, либо нет. Ему не важно, родился ли ты здесь, или ты Петербуржец в дцатом поколении, или просто приехал на заработки, или переехал сюда по другим причинам.

Я знаю людей, которых невзлюбил город и сочувствую им. Но моя связь с Питером врожденная, я всегда могла чувствовать его дыхание и его личность. Именно сам город, часто поддерживал меня, то притягивая нужных людей в нужное место, то устраивая ураган, чтобы я посидела дома, а иногда, просто показывая очередной завораживающий уголок, чтобы я улыбнулась. И вот, теперь нужно ответить ему тем-же, заставить кого-то улыбнутся.

Я собрала все мои образы и чувства, все мои хорошие моменты, вернее даже не мои, а наши с городом моменты и отправила этот поток куда-то по воде. Я точно знала, что наша красавица Нева доставит мое сообщение по назначению.

Я стояла и улыбалась глядя вникуда. Странное тепло разливалось внутри меня, тепло и чувство сопричастности к чему-то очень важному, к чему-то волшебному.

Мне вспомнилось, как я впервые прочитав Булгакова «Мастер и Маргарита», воскликнула: «Ну почему там Москва, Питер больше подходит!» И только став взрослее, я поняла, что нет, мистика Питера скрытая, спрятанная и малодоступная. Питер, как чопорный англичанин девятнадцатого века, в любую погоду в плаще, шляпе, перчатках. Питер не открывает себя случайным людям. Он очень избирателен. А вот Москва, как добрая мама или, даже бабушка… Именно в Москве и должен был появиться Воланд.

Что-то тёплое и мокрое, ткнулось мне в ладошку и вывело меня из задумчивости. Смешной беспородный пес стоял и смотрел на меня умными глазами. Ошейник болтался на шее. Пес улыбнулся, вильнул хвостом и побежал под мост, наверное, там его ждал хозяин. Я прислушалась к своим ощущениям. Больше не было страшного голоса в голове, оттуда пошли другие эмоции. Я – победила.

Кто-то получил заряд новых сил и эмоций. Кто-то будет жить дальше!

Я выкурила еще одну сигарету, смотря в воду. Нева больше не шлепала по ступенькам и, поднявшись на мост, я пошла через него в сторону Финбана к метро. Город улыбался мне, подмигивая фонарями и фарами встречных машин. Ветер стих, и пошел мягкий мокрый снег. Он не долетал до асфальта сантиметра на три, но всё равно было красиво. Город прятался, как старинная дама за вуалью.

***

|осторожно, ненормативная лексика|

Питер играет погодой, то заворачиваясь в одеяло из туч, то заливая всё нестерпимым солнцем.

Лето 1994 было жарким, средняя температура воздуха в Питере держалась в районе +35 С. Эти помпезные «Игры Доброй Воли», вооруженные патрули, неизвестно куда девшиеся бомжи и жара. Удушающая, влажная, не щадящая никого. В тот год решили разгонять облака. Результат оказался ужасным, все дожди проливались километров за 40 от границы города. Многие садовые участки тогда утонули, а меж тем, большая часть горожан выживала благодаря посадкам на дачах.

Кондиционеры были мало где, да и вентиляторы казались роскошью. Люди в городе раздевались. Помнится, как бабки у подъездов ворчали на мужиков в шортах: «Куды, он так вырядился-то? Не черное море!»

Питер в тот год – это перестрелки по ночам, бандитские разборки, тусовки неформалов, уличные музыканты, и немереные толпы туристов приехавших в город на игры.

Гайка, проснувшись от жары, попив воды, позвонила подружке, но та, куда-то уже ушла.

– Пик-пик, – долго гудел телефон.

Повесив трубку, девушка решила пойти купаться на пляж Петропавловки. Выйдя из парадной на Литейный, ей показалось, что попала в печь. Раскалённый асфальт добавлял марева в воздух. Ей вспомнилась дурацкая реклама: «Ботинки прилипают к асфальту, собака прилипает к вентилятору…»

Свернув на Пестеля, топая к Марсовому полю, Гайка включила касетный плеер, подаренный ей пару дней назад на пятнадцатилетие. Своих касет она еще не записала, поэтому слушала ту сборку, что была.

«С причала рыбачил апостол Андрей,

а Спаситель ходил по воде.

И Андрей доставал из воды пескарей,

а Спаситель – погибших людей…»©

Тихонько подпевая Бутусову, девушка шла, размахивая небольшой сумкой. Лямочка красного купальника торчала из выреза белого, в синий мелкий цветочек, короткого сарафана. Настроение было хорошее, дойдя до Марсова поля трек сменился, истерика Агаты Кристи с её «Беги, беги, пока я не слышу…»©¹, заставила девушку идти быстрее.