Ирина Монахова - Санкт-Петербургские сны

Город семи ветров

Гуляя, по улице Белинского от цирка к Литейному, я встретил ее. Это было неожиданно, но совсем не ново. Город часто нас сводил вместе и вот, опять. Всё чувства, почти стёртые обыденной жизнью, всплыли, накрыло с головой.

Я помню каждый изгиб ее тела, каждую черточку, ее запах, нет, не запах духов, хотя и они были прекрасны, а запах тела. Тот самый, который никогда и ни с чем не перепутаешь. Вот и сейчас, обняв ее, в приветствии, я потянулся носом за ухо.

– Ну, здравствуй! – прошептал я, тонкий, едва уловимый аромат корицы, с горьковатым послевкусием ванили щекотал нос.

– Пойдем гулять? – спросила она, не размыкая объятий.

– Пойдем.

Мы привычно шли по дворам, в строну набережной. Середина лета выдалась, на редкость, жаркой. Большая часть Питерцев сбежали за город, к ближайшим водоемам. Редкие туристы высовывали носы из кондиционируемых номеров. Наши плюс тридцать два – это ад, а я шел, не замечая жары, и украдкой, смотрел, как образуются бисеринки пота на границе собранных в высокий хвост волос, и стекают по шее под ворот шелковой цветастой блузки.

– Ты помнишь, как мы встретились зимой и придумывали жизнь людей видных сквозь окна?

Я не хотел говорить. Мне нравилось смотреть, как открывается рот, и как складываются губы в слова. Я просто её хотел. Не понимаю, что в ней такое есть, завораживающее, манящее. Когда не вижу её – нет никаких проблем, или мыслей, но стоит нам встретиться… В который уже раз? Десятый, двадцатый, сотый, а может, мы знакомы уже не одну жизнь?

– Не помнишь? – она состроила забавную гримасу обиды, надув губы и положила мне руку на предплечье.

– Конечно, помню, это было смешно, придумывать несуществующие жизни реальным людям нам совсем незнакомым,– я приподнял ее за талию, прижав к себе, громко чмокнул в ухо и отпустил. В ответ она меня стукнула кулачком по груди, гордо задрав голову пошла вперед. Волосы в хвосте забавно попрыгивали вторя каждому шагу. Не уверен, намеренно это или нет, продуманный ход, или же так получилось, но едва мы вышли на набережную Невы, как Питер решил напомнить о себе, и о еще одном своём имени: «Город семи ветров».

Резкий порыв сильного, предштормового ветра приятно охладил, разгорячённую солнцем и мыслями, кожу. Её хвост взметнулся вверх, как и свободная длинная юбка. Казалось, у меня появился нежданный соперник-ветер. Она, подставив ему лицо, засмеялась, стянула резинку с волос и раскинула руки в стороны, открываясь навстречу ветру, прохладе и городу.

– Поймай ветер, это прекрасно! Давай, тебе точно понравиться!

Я попробовал. Улыбаясь, смотря на ее точеную фигуру. На нас шли грозовые тучи, огромным черным фронтом. Вдалеке сверкали молнии и погрохатывал гром. С каждой минутой становилось холоднее. Ветер набирал силу, старался выдуть воздух из легких и забраться под одежду.

– Бежим под мост, а то сейчас ливанёт! – предложил я, и мы побежали, но не успели. Ярчайшая вспышка молнии и гром затормозили нас на минуту. Гром заставил трястись небрежную и ступеньки к спуску. Этого оказалось достаточно. Под спасительный пролет Литейного моста мы вбежали, держась за руки и хохоча, мокрые насквозь.

Стало холодно, температура упала градусов на пятнадцать, мокрая одежда прилипала к телу. Озябшие, мы целовались под мостом как подростки, а дождь сотворил для нас стены из воды. Ветер, ненадолго унявшись, стал снова набирать обороты. Услышав дробный стук по перилам моста, мы увидели крупные градины, моментально завалившие весь спуск к воде. Через минуту град прекратился, тучи улетели, и жаркое июльское солнце вернуло свои права.

– И как теперь выбираться? – спросила Она?

– А вот так – поднимая ее на руки, сказал я и понес наверх.

– Поехали ко мне? – прошептала она мне прямо в ухо. Я зарылся в мокрые длинные рыжие волосы.

– Хорошо.

Питер нам подарил еще один подарок. Стоило только выйти на тротуар, как рядом остановилась знакомая травянисто-зеленая «Победа». Из открытой форточки мы услышали глубокий низкий голос:

– Привет, ребята! Вас подвести, как и в тот раз?

– Привет, дядя Миша. Какими судьбами?

– Город балует, я тут шторм пережидал, дай, думаю, гляну, кто под мостом, а тут вы! – ухмыльнувшись в гусарские усы, сказал он. – Как и в тот раз, зимой. Садитесь!

– Мы же мокрые!

– На то и Питер! – ответил хозяин «Победы» открыв дверь заднего сиденья.

***

Однажды я отправилась на Канонерский остров. Чтобы туда попасть автобус проезжает через туннель прорытый под заливом. Погода была обычная, для поздней осени в Питере. Шел снего-дождь, было темно и промозгло. Весь день не было ни одного просвета в свинцовых тучах, и на удивление, почти не было ветра. Настроение соответствовало погоде. Ни любимая музыка в плеере, ни самоуговоры с медитацией настроение мне так и не исправили. Я тупо пялилась в окно не видя мелькающий пейзаж, и тут меня накрыло.

Это можно назвать сном наяву, моментом предвидения или озарением, да чем угодно. Только то, что я увидела, не вписывалось в рамки нормальности.

Мне привиделась вода, она заполняла туннель с шумом и грохотом, было страшно, я отмахнулась рукой от наваждения и тут же всё изменилось.

Обычная маршрутка, ничем не отличающаяся от тех автобусов, что ходят в любом городе. Много народа, час пик. Люди суетятся, пихаются, пробираются к двери. Качнуло слегка, дверь открылась. Толпа медленно вытекала из автобуса, и рассеялась.

Спешащий Питер – редкое зрелище. Обычно он не такой, неспешный, гуляющий, слегка заторможенный. Лишь по утрам можно застать такую суету.

Утром спешат все: дети в школы, студенты на пары, взрослые на работу, больные в поликлиники… Проходит час-пик, и город берёт свое. Серые улицы и холодный гранит как бы замораживают скорость передвижения, вписывая нужды людей в свой неповторимый неспешный ритм.

Я точно знала, что не спешу никуда и спокойно сидела, ожидая продолжения поездки. За окном маршрутки светило солнце, но было холодно. Схлынувшая людская волна позволила разглядеть остановку.

Больше всего она мне напомнила перрон для электрички. Такие бывают на маленьких станциях, короткие, на пару вагонов и с железными перилами. Я удивилась, затем осмотрелась по сторонам. Народа – почти что никого. Парочка на заднем сиденье – не в счет, им вообще-то не мешало бы переместиться в кровать…

Двери закрылись с привычным шипением и скрипом, маршрутка покачнулась из стороны в сторону, появилось легкое ощущение движения вперед и тут, машина поднялась выше в воздух, почти к самым крышам Садовой и плавно полетела в сторону центра. Солнце пробивалось сквозь тучи, осенний город баловал Петербуржцев редким и неожиданно тёплым днём. Я с удовольствием рассматривала проносящиеся мимо крыши домов и улыбалась. Ниже, под маршруткой, летали машины, обычные машины, с колесами. Если задрать голову, то над всеми коммуникациями были видны фуры тащащие огромные фургоны, иногда они заслоняли солнце своими нереальными тенями.