Лана Морриган - Я тебя съем

***

– Девочки, большое спасибо. – Я блаженно прикрываю глаза.

Разомлевших после бани нас мяли, растирали, разбирали по косточкам и вновь собирали воедино. А в конце двухчасового марафона наслаждений, покрыв теплой шоколадной массой, оставили релаксировать под умиротворяющую музыку, придающую мыслям приятную тягучесть.

Сейчас я была благодарна случаю, подарившему возможность узнать истинное лицо моего мужчины. Бывшего мужчины.

Боль предательства, грубые слова по-прежнему неприятно жгут в груди и собираются горячими слезами в уголках глаз, но я рада, что случилось именно так и именно сейчас, пока нас с Витей не связывают узы брака или ребенок. Не терпится озвучить мысли подругам, но я помню про обещание, погружаясь в приятную дрему. Первой же нарушительницей молчания и устава клуба становится, собственно, сама создательница клуба:

– Он представил, меня как сестру! Меня! Как сестру! Представляете?

Саша фокусирует сонный взгляд и невинно интересуется:

– Кто, Анют?

– Конь в пальто, – огрызается Аня. – Косарев, кто же еще. Так. – Она неуклюже поднимается с массажного стола. – Мне нужно в город. Влад привел девушку домой – это говорит о его серьезных намерениях. А там мои вещи и Булочка. Друзья же так не поступают. Не подставляют, верно? – Старательно оттирает с бедер подсохшую шоколадную массу.

– Признайся, что ты ищешь повод не оставлять Влада наедине с его новой подругой. И не порть простыню, нужно принять душ, – подсказывает Саша.

– Я вернусь через пару часов! – Комарова выбегает из массажного кабинета, на ходу обмотав вокруг груди полотенце

– Вот дурочка, – смеется Саша. – Душ можно было принять и здесь.

***

Приятно проведенный день плавно переходит в не менее приятный вечер. Блики алого солнца на глади темной воды; теплый песок, в который я зарываюсь ступнями; медленно занимающийся огонь в огромном кострище, выложенным плоским камнем; пары, танцующие под ритмичную музыку, – все вокруг наполнено жизнью и лёгкостью, мне остается лишь с удобством расположиться на шезлонге и напитываться энергией безмятежности.

С закатом берег оживает, уже не найти свободный столик или шезлонг, к костру подтаскивают бревна, создавая импровизированные скамьи.

– Аня отписалась, вернется завтра. – Саша протягивает смартфон с открытым сообщением.

– Что-то случилось? – уточняю я.

– Вряд ли. Скорее всего, Косарев привязал Аньку к изголовью кровати и проводит основательную воспитательную работу, или же сестра выследила его новую подружку и сейчас прикапывает хладный труп. Тебе принести что-нибудь? – указывает на столики с алкоголем.

– Нет, спасибо, – отвечаю я.

Пританцовывая, Саша лавирует среди отдыхающих, пробираясь к бару. А мое внимание привлекает парень. Его невозможно не выхватить взглядом из толпы. Высокий, подтянутый, с растрепанными темными волосами, в черных джинсах и черной футболке, из-под ворота и рукавов которой выглядывают замысловатые надписи татуировок.

Легкая небритость, едкая ухмылка на четко очерченных губах и взгляд полный оценивающего превосходства. В институте я держалась от таких парней подальше, пока другие девочки провожали их голодными взглядами. Вот как сейчас. Он просто шел к костру, прокручивая на указательном пальце серебряный обод кольца, а внимание почти всех присутствующих девушек сосредоточено на нем. Признаться, за незнакомцем хотелось наблюдать. Каждое движение его тренированного тела было наполнено силой и хищной грацией.

– Ты тоже зависла? – Саша опускается на соседний шезлонг, потягивая коктейль. – Красавчик, – оглашает вердикт, восхищенно выдыхая.

– Да, – признаю, ведь глупо отрицать очевидное.

Он благодарит девушку, принёсшую пиво, и присаживается у костра. Даже такие простые действия завораживают. Парень не пьет, не участвует в разговоре, дожидается момента, когда все отвлекутся на вновь прибывших и выплескивает содержимое стакана под ноги.

Вскидывает голову, прикладывает палец к губам, и я отчетливо разбираю сквозь людской гомон и негромкую музыку:

– Никому не говори.

А движения его губ гипнотизируют. Изгибаясь в порочной улыбке, они дарят мне воздушный поцелуй. До чего же пошло… Но вместо негодования я отвожу взгляд, заливаясь краской смущения. «Что за глупая реакция?», – ругаю себя, отвлекаясь на сообщение мамы.

Читаю обыденные фразы, что используют в переписке, но не улавливаю их смысла. Вот мама пишет: «Привет», – и следом отправляет желтую рожицу с поцелуем, интересуется моими делами, а я, хмурясь, вглядываясь в буквы, превратившиеся в неизвестные мне иероглифы.

Осматриваюсь. У мангала колдует парень с фиолетовыми дредами, ловко подбрасывая куски мяса и переворачивая сосиски, к берегу спускаются трое парней, волоча сухие ветви к костру. Поворачиваю голову к воде, где темным пятном возвышается незнакомец. Он встал, раскинул руки, размялся… а я борюсь с желанием удостовериться, что смотрит он именно на меня. Только на меня!

«Чем с Витей будете заниматься на выходных?» – простой вопрос вновь ставит меня в тупик. Перечитываю сообщения и набираю ответное.

Парень проходит рядом. Достаточно протянуть руку, и я коснусь мужского бедра. Пальцы замирают над экраном. В голове пугающе путаются мысли. Щелчок зажигалки и сладковатый вишневый аромат наполняет легкие. Я на мгновение прикрываю глаза и возвращаюсь к переписке.

«Я с подругами на пляже. У меня все хорошо. Как твои дела? Как папа?» – отправляю сообщение и кладу телефон на колени.

Меня непреодолимо тянет обернуться, удостовериться что он за спиной, и крохотные покалывания, щекочущие открытую шею, это не плод моего воображения.

«Папа опять заперся в кабинете, а я решила написать тебе», – читаю ответ. Я откидываюсь, зажмуриваю глаза, выравниваю сбившееся дыхание.

Больше не пахнет табаком и вишней, мой слух не улавливает скрип песка, я не выдерживаю и оглядываюсь, чтобы столкнуться с колючим взглядом темных глаз.

Он смотрит. Смотрит не отрываясь, так пристально, что смущение перерастает в страх. Страх и необъяснимое желание.

Телефонный звонок вырывает меня в реальный мир, разрывая нашу связь с незнакомцем.

– Алло, – отвечаю на вызов, возвращая взгляд к парню. Он прикуривает вторую сигарету, глубоко затягивается и выдыхает тонкую струйку дыма.

– Ты где?

Балабаев. Витя не скрывает недовольства, разговаривает со мной, будто он еще имеет право интересоваться, с кем и чем занимаюсь.

– Что ты хотел? – спрашиваю я.

Надеюсь, что хотя бы со стороны выгляжу хладнокровной. Прячусь, прикрывая волосами раскрасневшиеся от волнения щеки. Откашливаюсь, маскируя срывающийся голос.