Ирина Дынина - Хмурый город. Ночные твари тоже смертны

– Или, сестра – улыбнулась Наталья Евгеньевна.

– Или – сестра – легко согласилась Каролина.

– Ты – рада? – мама тревожно всматривалась в лицо девушки – Что ты еще слышала?

– Ничего – легко соврала Каролина, хотя слышала все. Зачем мать беспокоить, ей и без того не легко – Как этот придурок на тебя орать начал, я как раз в квартиру зашла. Записала его вопли. Вот. В этот раз не отвертится.

– Мы разберемся – мать старательно отводила в глаза в сторону, радуясь, что Каролина не слышала самого главного – Тебя, наверное, ждут?

– Ждут – подтвердила девушка, минуту назад получившая ответ на свое сообщение.

– Кирилл? – мать продолжала проявлять интерес, отвлекаясь от неприятностей.

– Кирилл – опять уверенно соврала Каролина – Отец приедет, и я уйду. Ладно? Не хочу видеть эту мерзкую рожу. Папа ему задаст перцу. В этот раз ему не отвертеться!

– Хорошо – кивнула мама – Я полежу тут немного.

– Отдыхай – быстро согласилась Каролина и оставила ее в спальне, а сама вернулась на кухню, не желая, чтобы дядя Сеня хозяйничал на ней как у себя дома. Кстати, в гости к дядьке она никогда не ходила, да и не приглашал он никого в свою холостяцкую берлогу. Жил одиноко, как бирюк и лишь таинственная секта заменяла ему семью.

Сама Каролина в эти религиозные распри никогда не встревала, хотя дядюшка не раз и не два приглашал ее на сборища, именуемые им странно – радения и обещал племяннице чуть ли не рай на земле.

Отец Каролины в Бога не верил. Как и многие врачи, Георгий Анатольевич считал себя атеистом. Мама относилась к религии с прохладцей, ограничиваясь поеданием пасхального кулича и покраской яиц на всю ту же Пасху, а Каролине было все равно. Из всей религиозной атрибутики она уважала лишь свой крест – старинную серебряную вещичку, которую носила на толстой, серебряной же, цепочке, витой и тяжеленькой.

Крест, как давно объясняла ей мама, достался ей в наследство от прямой родственницы по материнской линии, прапрабабки и был освящен в каком-то храме.

Девушке экстравагантная вещичка нравилась.

Дядьке Арсению, как ни странно, тоже. Он даже пытался выкупить безделушку у пустоголовой девчонки за какие-то смешные деньги.

Вот и теперь – сидит, глаза выпучил, скалится насмешливо. В себе уверен.

Ну-ну!

Девушка периодически поглядывала на часы – ребята обещали, что подождут ее в скверике в течение часа и Каролина рассчитывала, что к назначенному времени успеет разобраться с домашними проблемами.

Одна из таких проблем торчала на кухне и действовала ей на нервы.

– Не рассчитывайте на то, что с рождением ребенка вам удастся наложить руки на эту квартиру – гадливо ухмылялся дядя Сеня – Эта квартира принадлежала моей бабке и Георгий захапал ее не по праву.

– Это – наша квартира. – спокойствию Каролины могли позавидовать все удавы планеты – У вас имеется собственная жилплощадь. На нее никто и не претендует.

– «Однушка»? – с искренним возмущением воскликнул дядька и глаза его полыхнули гневом – Конура, а не квартирка. Никаких условий! Я даже братьев пригласить не могу на радение, потому как места мало! И голуби мои, птахи божьи, на балконе ютятся, в тесноте, а вы шикуете в хоромах барских!

Каролина вовсе не считала, что они живут в хоромах – квартира, конечно, была трехкомнатной, крупногабаритной, но, ведь у них, как выяснилось, вскорости ожидается прибавление в семействе.

– У вас были деньги – девушка пожала плечами в недоумении – Бабушкину квартиру папа продал три года назад и, как я помню, все поделили пополам.

– Мала ты еще, тля языкатая, чужие деньги считать – важно задрал нос дядька – Кто ты есть такая, мне указывать? Девка дрянная. Деньги пошли на благое дело. Это вы, безбожники, в аду гореть будете, а я спасусь деяниями своими славными и душа моя в райские кущи воспарит, наслаждаиси, а ваши, грязью напитанные, гореть зачнут в пламене очищающем.

Каролина лишь выдохнула – о чем можно говорить с фанатиком?

Фанатик-фанатиком, а интерес денежный блюдет. Квартиру ему подавай! Обойдется!

Дядька Арсений тем временем вещал что-то вдохновленно. Прислушавшись, Каролина лишь рот раскрыла.

– И лишь через умерщвление плоти своей, достигнешь ты рая, дитя. Постись, молись и старших слушай. – деловито взглянув на девушку, дядька внезапно предложил – К нам на радение приходи. На службу нашу. Совсем ты уже созрела телом, но не духом. Готова к принятию таинств благих. Вот, могу подарить тебе, дева. Держи!

Очень удивилась Каролина подарку. Странный, если не больше. И как только упырь плешивый смог штуку чудную пронести к ним в дом незаметно?

Каролина рассматривала тонкий гибкий хлыст и поражалась тому, что дядьку Сеню еще не заперли в дурдоме на веки-вечные. Это ж надо – предложить ей подобную дичь!

– Для плоти твоей нежной – дядька облизал узкие губы длинным, влажным языком. Глазки его масляные похотливо ощупали девичью фигурку – Для умерщвления. Вот. Таинства всякие у нас есть. Ты девка молодая, в них нуждаешься. Плоть греховную усмирять нужно, через искупление и страдания к благодати идти. Могу пособить тебе в том… племянница.

Каролина сама глаза выпучила на манер жабы болотной.

Она точно ослышалась – пенек плешивый, ей, что, предлагает себя, собственноручно, этим-то хлыстом уродовать? Да еще и помощь в том предлагает? Благодетель! Ополоумел, не иначе!

Каролина ойкнула, оглянулась, углядела бледное лицо отца, мелькнувшее в коридоре.

– Пришел – с облегчением выдохнула девушка, утомленная продолжительным общением с придурковатым родственничком – наверное, дежурством с кем-то поменялся. Теперь мать в надежных руках. – Вот дела! – девушка продолжала искоса наблюдать за дядькой и одновременно с тем прислушиваться к тревожной тишине, воцарившейся в квартире – У меня скоро брат или сестра родится! Старики отожгли! Кто бы подумать мог?

К своему удивлению, Каролина осознала, что рада тому, что вскоре в квартире зазвучит детский смех. Все родителям не так скучно будет. Она-то точно в город уедет – нечего ей в поселке киснуть, молодой и красивой.

Дядька Арсений толи на уши глуховат стал с годами, толи вины никакой за собой не ощущал, но сидел на стульчике, как и раньше – спокойно. Хлыст в руках вертел, точно к телу племянницы примеряясь. Девушка аж поежилась от неприятных ощущений и взгляда чужого, недоброго. Как будто облапал кто.

Досадно, одним словом.

Она-то в толк взять не могла – находятся же люди, сами себя калечившие хлыстами этими. Больно, наверное, ж! Такой штукой, с размаху, да по голой заднице!

– Каролина! – отец возник на пороге, какой-то весь серый, усталый, взъерошенный – Ты гулять собиралась, кажется? Можешь идти. За мать не переживай особо – нормально с ней все. Я сегодня дома останусь и сам присмотрю.