Кара Килема - Демоническая мать-перемать

Еве потребовалось время совладать с паникой.

«Ты охотник. Это тебя боятся. Ты самый опасный хищник», – напомнил он сам себе.

– Ты не Жанна, – от страха язык еле повернулся, но дрожь в голосе удалось подавить.

Губы НеЖанны растянулись в подозрительно знакомой ухмылке.

«Я точно где-то уже видел это».

– Как понял?

– Слишком стильное для нее появление. Это, скорее, в моем духе, а значит, ты плод моего воображения.

Ева моргнул, и виденье исчезло. Он стоял перед зеркалом, а не вжимался в дверь.

– Твоюжмать… – Ева предпочел бы, чтобы это и вправду из Пекла вернулась убитая им верховная ведьма. Так он бы знал, что делать.

Он дотронулся до нижнего века и почувствовал гель от патчей, значит, хотя бы это ему не привиделось.

***

Стас устал, и стук колес укачивал, но заснуть не получалось. В голову лезли мысли, а тело посылало новые сигналы, все более и более неприятные – в животе что-то слабо дергалось, Стас надеялся, что это перистальтика заработала.

«Но рано или поздно Он начнет двигаться».

Стас уже продумал все свои действия в таком случае, но спокойнее от этого не стало. В голове он снова и снова пересчитывал сорок недель на шесть недель, пытаясь вычислить свой срок.

Стас завернулся в одеяло и лежал, слушая дорогу и пережевывая мысленную жвачку.

Среди ночи Ева, который решил, что Стас заснул, утек в туалет и застрял там на полчаса.

«Ухреначил перья чистить», – фыркнул Стас и вернулся к расчетам.

«Сорок недель, двести восемьдесят дней, шесть недель и шесть дней – это сорок восемь дней. Значит, один день… двести восемьдесят разделить на сорок восемь, – усталая голова отказывалась соображать, и цифры путались. Он несколько раз начинал с начала, – двести восемьдесят разделить на сорок восемь… почти шесть, пусть будет шесть. Один день идет за шесть, значит, сейчас у меня где-то восьмая неделя… Ничего шевелиться не должно еще неделю или две, но кто сказал, что этапы развития должны соответствовать человеческим?»

Стас продолжил считать.

«Шевеления чувствуют с двадцатой недели… двадцать на шесть… Стоп. Почему на шесть? Я же в днях считаю… на семь, а потом разделить на шесть…» Стас провалился в неглубокий, тревожный, но очень вязкий сон, из которого не мог выбраться всю ночь.

Проснулся он совершенно разбитым, с головной болью и затекшей ногой. Вокруг шумели люди и пахло дошираком. Половина вагона опустела, а оставшиеся пассажиры либо уже сложили вещи, либо собирались.

Ева сидел на опустевшей полке в купе напротив. Он сложил босые ноги по-турецки и увлеченно что-то рассказывал симпатичной девушке напротив. Его волосы стояли дыбом сильнее, чем обычно. Он весело тараторил и интенсивно жестикулировал, на фоне спокойных собеседников Ева был даже по своим меркам слишком активным, будто бы принял амфетаминов. Стас подумал, что это было бы благоприятным раскладом: не цеплял его этот наркотик. Ева при всем желании не мог принимать стимуляторы дольше нескольких дней, после чего еще пару валялся совершенно раскисшим и раскаивался, а потом вел себя паинькой довольно долго.

Ева повернулся, и Стас по огромным округленным глазам понял, что Ева не принимал ничего, но очень, очень сильно встревожен.

Поезд сильно качнуло, и с верхней полки упал павер-банк, Ева поймал его и протянул девушке рядом.

– Ничего себе реакция, спасибо!

«Что же ты, гондон тревожный, трезвый такой? – сердито подумал Стас. – Лучше бы бухим валялся, спокойнее было бы».

Стас сел на койке и недовольно потянулся.

– Смотрите, какие люди! – с театральной радостью почти крикнул румяный мужик, сидевший рядом с девушкой.

Стас хмуро посмотрел на него и повернулся к Еве: «Кто этот хер? Почему он говорит так, будто мы знакомы. О чем ты с ним трепался?»

Ева незаметно пожал плечами и чуть дернул бровью: «Понятия не имею, он просто ебанько».

– Уважаемые пассажиры, через тридцать минут санитарная зона и я закрою туалеты! – мимо прошла проводница, всеми силами пытающаяся стерпеть волну негатива.

– Его же только открыли!

– Идиотизм!

– Двадцать первый год, а ссать приходится по расписанию! – посыпались возмущения пассажиров.

Ева продолжил рассказывать байки, а Стас стал молча собирать постельное белье. За окном мелькали сопки и одинокие малоэтажные панельки покинутого поселка.

«Интересно, что за нечисть здесь водится? – подумал Стас. – Наверняка что-то совершенно неповторимое».

Он закинул свернутый матрас наверх и развернулся. От резкого движения в животе будто натянулась до предела и лопнула нейлоновая струна. Перед глазами замельтешили черные точки, и все тело сковало болью. Как только приступ отпустил, Стас ясно почувствовал, что нечто внутри шевелится.

– Ева, – хрипнул Стас и, сжав плечо напарника, потянул его. – Ты мне нужен.

Стас затащил Еву в туалет и трясущимися руками закрыл дверь.

– Что? Шевелится? Уже?! – глаза Евы распахнулись так широко, будто на него мчался огромный грузовик.

– Я… Я не знаю! Похоже на то! – Стас вспотел, побледнел и пошел рыжими пятнами.

– Так. Ладно… Давай колоть ту херь, что колдунья дала.

– Нет… – Стас замотал головой. – Еще рано.

– В смысле рано?! – Ева испугался, что кричит слишком громко, и перешел на шепот, который по громкости был не слабее крика. – Если он шевелится и тебе больно…

– Нет… я не уверен… возможно, это разовая акция. У этой колдовской херни куча побочек, я не хочу ничего колоть без необходимости, – Стас растерялся. Боль, которая, казалось, сейчас уничтожит его, исчезла, и даже воспоминание о ней стремительно стиралось.

– Ладно, что тогда? – «А нахера ты меня сюда притащил?»

– Бля… – Стас несколько раз открывал рот, но не знал, что сказать. «Мне просто страшно». В конце концов, он успокоился и, проведя руками по стриженой машинкой голове, выдохнул: – Просто имей в виду. Я не знаю, когда демон даст о себе знать и как плохо мне станет. Возможно, меня скрутит так, что я ничего объяснить не смогу.

– Окей, понял, – кивнул Ева. – А сейчас все нормально… ну, более-менее? Можем идти?

Стас закивал. Ему стало стыдно, что он так заистерил, стоило в боку заколоть.

Когда они открыли дверь, за ней уже собралась недовольная очередь.

– Вы только посмотрите на них! – возмутилась полная дама. – До санитарной зоны десять минут, а они в туалете уединились! И после такого еще хотят человеческого к себе отношения!

– Ребят, вы что, из этих? – розовощекий мужик посмотрел на Стаса и Еву таким взглядом, будто они предали его самым коварным образом. – А я думал, нормальные…

– Да, из этих. А год назад мы поженились в Брюсселе, – Ева обнял потерявшего дар речи Стаса и продемонстрировал очереди безымянный палец, на котором, естественно, не было никакого кольца, но Ева действовал так уверенно, что все убедились, что оно там есть.