Дмитрий Манасыпов - 13 участок – 2. Ренегат

Зимнее солнце можно любить только в городе. Выберись из его лабиринта, добравшись до полей Джерси и солнце впору ненавидеть. Снег и солнце, день чудесный… Ненавижу.

Но иногда наша звезда мучает меня даже тут, посреди высоких домов, портовых складов и не очень старых деревьев Центрального парка. Жаль, не нацепишь темные очки, хорошо, хотя бы есть шляпа. Плохо, когда та тебе не положена.

Первое правило слежки – не привлекай внимания. Копы частенько похожи друг на друга, как яйца одной курицы. Шляпы, темные очки, поднятые воротники и газета перед глазами всегда привлекают внимание. А нужно ли оно нам? Да к черту, мы со Смитом старательно сливаемся с любителями прогулок, поклонниками кормления голубей и даже сторонниками гражданских прав, митингующих за всякую ерунду каждое воскресенье.

Мы со Смитом на работе.

Смитти жевал хот-дог и пялился на девчушек, несколько молоденьких подружек, занимающихся благотворительностью. Девчушки продавали печенье, пели, натягивая кусок ткани с призывом пожертвований детскому приюту. Благое дело, девчонки умницы, а крайняя справа еще и красавица.

Смитти пялился и улыбался зря. Ну, сегодня уж так точно, это понимал он сам.

На пальто каждой красотки поблескивал значок, явственно выдавая их принадлежность к высокодуховному обществу студентов и студенток. Возраст и социальное положение точно не подходили простому парню, работавшему в доках или на фабрике. А такими мы со Смитти сегодня и были – недалекими грубиянами, выбравшимися в Парк отдохнуть, попить пивка, съесть по паре сосисок и убраться восвояси, в свой Квинс, клеить подоходящих малышек из рабочих трущоб.

Рождество надвигалось на Город стремительно, уже начав переливаться гирляндами в витринах магазинов, плакатами о распродажах и зеленея ёлками на площадях со скверами, устанавливаемых за счет каждого района-боро. В Парке, с самого утра, стучали молотки, сколачивая балаганы и лотки, устанавливая карусели и даже самые настоящие ледяные горки.

Рождество, ура, праздник, подарки и много-много надежд.

А мы работали. Посреди белого дня и радостной толпы, орущих карапузов, добреньких старичков со старушками и наших коллег, пару раз уже останавливающихся неподалеку и ищущих повод докопаться до двух докеров, смотрящихся тут как седло на корове.

– Не хлопнуть ли нам кофейку, Лекси? – поинтересовался Смитти, состроив совершено идиотскую гримасу. – Замерз.

И ведь не поспоришь. Иногда, вот ведь, можно порадоваться отсутствию шляпы. У моей кепки окащались отличные опускающиеся уши, вместе с шарфом даже не так холодно.

Копы не отставали, совершенно точно вознамерившись поинтересоваться нашим, как минимум, настроением. Невовремя, парни, что и говорить, мы ж на работе.

Наводчик Смита рассказал про пушера-толкача, на выходных сбывающего в Парке пурпурную пыль. И не просто сбывающего, а торгующего чертову дурь унциями. Единственное, что мы знали – сволочь прикидывалась человеком, совершенно им не являясь и выглядела сущим ангелочком в виде школьника-старшеклассника. И обожала красный цвет.

Старшеклассников в парке оказалось много. Поклонников красных шарфов – куда меньше. Во в всяком случае среди парней и это казалось не очень хорошим знаком. Оставалось шляться взад-вперед и прикидываться олухами, шалеющими от нормального человеческого веселья. Ну и, чего уж, злиться на Смитти, настоявшего на чертовом маскараде. Любителей кожаных пальто, шляп и галстуков, выглядывавших из-под шарфов, тут хватало. Другое дело, что тяжелые рабочие ботинки, шедшие в комплекте, совершенно не скользили даже на льду, а свободные брюки точно не помешают пробежаться, если придется.

Суровые парни в форме явно решили пообщаться с нами и их совершенно не впечатлил наш поход за кофе. Ну, что поделать, придется объясняться с коллегами, раз уж…

Крик донесся из глубины парка. Кричало несколько голосов, дико и страшно. Копы, забыв про нас, кинулись туда. Мы присоединились к ним чуть позже.

К сожалению, выяснилось, что не зря.

Снег лег всего несколько дней назад. Удивительное дело, но вместе с ним пришел почти мороз и сугробы не растаяли. Только вот именно здесь и сейчас белого оказалось маловато. В отличие от красного, густо усеявшего с пару десятков квадратных футов, огороженных деревьями.

Холод превратил их в бревна, еще больше напомнив лесопилку. Наверное, только там можно так настрогать несколько человек, превратив их в подобное.

Три недавно виденные девчушки, за каким-то чертом попершиеся за деревья, уже сравнялись цветом лиц со снегом. Но хотя бы не орали. Мы со Смитом переглянулись.

– Хреновые дела, Кроу, – сказал Смит, – видно…

Он не договорил, но все было ясно и без слов. Наши клиенты, наши.

Кому еще потребуется разложить останки пятиконечной звездой, а головы разбросать по концам лучей? То-то, что кому-то из Ночного города.

– Эй, валите отсюда, парни! – наконец-то порадовался возможности рыкнуть в нашу сторону один из тех самых копов. – Это не ваше дело.

– Вот тут, дружище, ты как раз ошибаешься. – сказал Смитти.

– Эт точно, – согласился я, – и еще как, к сожалению, ошибаешься.

И мы потащили наружу значки.

Хреновое в этом году Рождество, ребятки.

Если рассматривать самый обычный револьвер со всех сторон, то в некоторых случаях он даже красив. Порой, как в случае с редкими у нас «французами», несколько странен, но, в целом, все равно револьверы весьма симпатичны. Ничего лишнего – сталь простого механического решения, как вершина инженерной мысли.

Если ты коп, то цену такой красоте знаешь чуть больше обычных людей. Результаты попаданий пуль видел неоднократно и всегда оценишь всю опасности этой смертельной красоты. Особенно, если рассматриваешь ствол, когда тот смотрит в твою сторону черным провалом, готовым выстрелить. Да уж…

Май.

Красное: 5

Черное: 7

Белое: 12

Интересно…

Снег летел густо, налипая на стекло. Зима.

Говорят, саморазрушению подвержены тонкие и трепетные натуры, романтики, меланхолики и просто разочаровавшиеся в жизни. Говорят, что…

Говорить можно что угодно, если задуматься. А уж отыскать пару-тройку причин для самобичевания легко отыщет кто угодно. Ну и от самобичевания до деструктивных действий просто подать рукой. Я, правда, не верил, еще пару дней назад. Оказалось, что зря.

– И дорожка лунного серебра, о, да

Разлетится под твоими ногами

Моя чёрная кошка…

Хрипло-медовый голос Морриса из «Моррис, Моррис и Мак-Кейн» замолчал, спрятался за последними тягучими риффами луизианского блюза. О, да, детка, лунное серебро такое, мать твою, хрупкое. Совсем как страдающая душа детектива 13 Алекса, черт меня дери, Кроу.