Илона Волынская - Ирка Хортица и компания. Брачный сезон

– Тебе нравится? Не зря приехали? – парень наклонился к самому уху девушки, перекрикивая буханье барабана и пронзительное завывание дудок.

– Да-да-да! – прокричала она, хлопая очередной карнавальной платформе. Тракторные моторы прятались под муляжами кокетливых овечек из картона и кудлатой шерсти, а на платформе размахивали увитыми лентами топориками пастухи в кожушках и высоких шапках и звенели монистами девушки в расшитых бисером безрукавках. Перед платформой, неся на плече табличку с надписью «Село Вашкивцы, Выжницкого р-на, Черновецкой обл.» шествовала «невеста» – обряженный в фату и пышные юбки усатый парень. – А почему столько невест? – провожая глазами еще одну «невесту», на сей раз женского полу, но зато со встрепанными волосами из пакли под фатой и накладным крючковатым носом.

Парень только пожал плечами.

– Потому что Маланка – это свадьба! – пожилой… назвать его привычным «пожилой мужчина» казалось даже стыдным, так и просилось «пожилой господин», в старомодно-элегантном пальто с меховым воротником обернулся к девушке, чуть коснулся мягкой шляпы – то ли приветствовал, то ли извинялся за непрошенное вмешательство.

– Чья? – девушка запрокинула голову – господин был высок. На личике ее было написано любопытство настолько детское, что собеседник невольно расплылся в улыбке – как при взгляде на счастливого ребенка.

– Считается, что Маланки и Васыля. – сообщил он. – Переберия, она же черновицкая Маланка, исторически проходила со дня святой Меланьи на день святого Василия, а не как сейчас – ближайшие выходные к Старому Новому году. – мужчина чуть заметно поморщился. – Хотя в этот раз повезло – даты совпали, вот и стараются ребятки. – он кивнул в сторону шествия.

– Переберия? – заинтересованно переспросил парень.

– Старый Новый год? – брови девушки удивленно взлетели.

– Запасной. – очень серьезно ответил ей парень. – Для таких как мы с тобой, кто не смог Новый год вместе встретить.

Мужчина весело расхохотался.

– Что такое «переберия» все приезжие спрашивают, но чтоб спросили, что такое Старый Новый год… – он удивленно помотал головой.

– Я совсем издалека приезжая. – улыбнулась девушка. – У нас такого не бывает! – она не отрывала сияющих глаз от шествия.

– Потому что у вас не бывает зимы. – хмыкнул парень. – Замерзла? Зайдем в кафе?

– М-м, я не хочу уходить! – скорчила капризную рожицу девушка.

– А кофе со сливками? – интригующе шепнул парень.

– Кофе со сливками я всегда хочу! – явно разрываясь между желанием досмотреть шествие и выпить кофе, опечалилась девушка.

– Здесь уже заканчивается – еще две-три команды маланкарей и все! – вмешался мужчина. – А выступления на площади начнутся не раньше, чем часа через два. Бегите скорее, сейчас все кинутся греться. Рекомендую «Гранд-кафе» или «Венское», там самый лучший кофе! – плотно затянутой в перчатку рукой он указал в сторону пешеходной улицы.

– Спасибо! – хватая девушку за руку, парень принялся проталкиваться сквозь толпу, торопясь выбраться раньше, чем увлеченный зрелищем монолит рассыплется на парочки и группки, жаждущие горячего глинтвейна со специями, скворчащих колбасок, хрустких, с пылу-с жару вафель, политых пузырящимся шоколадом, воздушных пирожных, ну и кофе, конечно же, кофе! Они перебежали отгороженный полицейскими машинными пустой перекресток – больше потому что бежать было весело, а не из страха упустить столик в кафе. Вот чего-чего, а кафешек тут множество: не в одну, так в другую!

– Гей, хлопче, купи дивчине згарду! – окликнули их от лоточка с разложенными на нем блестящими медными украшениями. Заинтересовавшаяся девушка немедленно потянула туда своего парня. – Настоящие, гуцульские! – с гордостью сказал средних лет мужик с навеки въевшейся под ногти металлической крошкой. И тут же смутился. – Не, ну как настоящие, копии, конечно, но все с музейных экспонатов, сам делал! Есть дукачи… – он поднял шнурок, на который были нанизаны зеленые камешки вперемешку с монетами с пухлым императорским профилем. – А есть и згарды! – и наклонился над лоточком, перебирая неровные, словно бы неаккуратные, темные медные крестики, соединенные такими же медными витыми пружинками. – В старину первый такой крестик на рождение дарили, а дальше собирали по одному, чтоб как заневестится девка, полная згарда была. Невесте без згарды никак не можно! Вот эту бери! – протягивая низку из двух рядов, выглядящую как-то уж совсем дико и просто, предложил мастер. – С самой древней згарды копия, из археологических раскопок. Лучший оберег!

– А цена – будто это она самая, из раскопок, и есть. – проворчал парень, но деньги тут же отсчитал, вложив подарок в руку девушке. – Пошли, в кафе наденешь!

– Все-таки очень непохоже на ваши города! – девушка запрокинула голову, разглядывая дома величественные и роскошные, будто в какой-то из старых имперских столиц: Вене или Петербурге, и в то же время – небольшие и уютные. Эдакий «имперский шик» в миниатюре, действующая модель.

– Так мы были частью Российской империи, а они – Австрийской, конечно, разница в стиле есть. У нас ты и четверти не найдешь того что было, все в Великую Отечественную разбомбили, а тут практически все уцелело. – покачал головой парень. – Ну еще у нас промышленные города, а здесь… – на губах его появилась снисходительная усмешка. – Заповедник девятнадцатого века! Туристов больше чем местных, кофепровод – главный источник дохода. Приехать вот на такое празднество, посмотреть… забавные пляски туземцев, съесть пирожное – и обратно, в реальную жизнь.

Шедшая навстречу компания из пяти молодых ребят остановилась, поглядели вслед удаляющейся паре, переглянулись… и неторопливо двинулись за ними. Парень с девушкой ничего не заметили.

– Тут останемся? – открывая застекленную дверь, спросил парень. Навстречу им выплеснулся негромкий гомон голосов.

– Да-а! Оказывается, я замерзла. – простучала зубами девушка, чуть ли не вприпрыжку бросаясь по уводящей наверх винтовой лестнице. Увешанная шариками крохотная елочка на старинном пианино, портреты последнего австрийского императора на стенах, укрытые вышитыми скатертями столики. Парочка забралась на мягкий диванчик в углу, девушка еще пару минут подрожала, потом вздохнула и видно, согревшись, принялась выпутываться из своей меховой курточки. Она откинула мягкий капюшон… и стало понятно, почему тот не падал, даже когда она задирала голову, разглядывая фронтоны старинных зданий. Поток золотых волос, особенно ярких на фоне черного меха, рухнул из-под капюшона, окутав девушку чуть не до самых щиколоток.

– Мама, это Рапунцель, смотри, мам! – позабыв даже про пирожное, завопила какая-то девчонка, чуть не подпрыгивая на стуле. Родители обернулись, собираясь утихомирить чадо, и тоже в удивлении уставились на струящиеся до пола волосы, гладкие и вычесанные, будто их и не заталкивали под капюшон.