София Устинова - Фантош для оборотня. Посвящение, или Игры насмерть!

– Я в тебе не ошибся, – нарушил поток моих мыслей врач. – Даже, видимо, недооценил. Милена, прошу только одного, – выдержал небольшую паузу. – Не перегни палку. Гнев сильного оборотня – страшное оружие. Лучше его направить в нужном направлении.

– Ах ты, гадёныш, – без злобно ругнулась. – Ты дальновидный пройдоха, в личине безобидного врачишки. Ты всё просчитал заранее.

– Я тебе говорил, к чему стремлюсь. Мне власть не нужна, но я верю в Демьяна, поэтому конечно, помогаю ему всеми силами. Продержитесь еще пару дней и тогда ваши твари станут более человечными. Инстинкты сложно обуздать, но всё делается вам во благо. Тебе будет сложно, ведь сила хозяина всё время довлеет над слабыми и нуждающимися, но ты та, кто справится с этим. Ты научилась справляться со своей одержимостью, будучи человеком, значит, и зверем справишься. Только держись!

– Зачем?

– Это единственный шанс не дать тебе скатиться до подзаборной подстилки хозяина. Это не гарантия, но шанс, – пытался донести серьезность и хрупкость мероприятия.

– То есть, если я не позволю меня поиметь в течение какого-то времени, то смогу контролировать свои желания и чувства?

– Да… То есть будет вероятность. Правда, небольшая. Ты фантош, а это почти приговор, – признался тихо Роберт. – Три дня после обращения – самые ужасные, но дальше тоже будет не сахар – срок, что останется до первого полнолуния – вам его тоже нужно пережить!

Я задумалась, хотя давалось это с превеликим трудом. Мои ощущения стали вновь обостряться, а желание быть покрытой хозяином увеличилось стократно. Заунывно скулила от чувств, которые раздирали.

– Ешь, – скомандовал Роберт. – Кушай, а не то озвереешь, и умрешь от истощения.

Меня начинало корчить от боли. Упала на пол и в диком исступлении стала тереться о прохладную каменную поверхность, чтобы хоть как-то унять зуд кожи.

Вцепилась и рвала на себе волосы и плоть, в надежде хоть как –то погасить огонь, испепеляющий изнутри. Выла до хрипоты, скребла когтями каменный пол и стены. А когда в очередной раз рухнула без сил, лишь по запаху определила, что рядом есть нечто съедобное. Через не могу, нащупала кусок и, не глядя, что ем, укусила. Это было совершенно, категорически невкусно! Словно жевала траву, но настойчивый голос убеждал: «Кушать! Ты обязана кушать! Жуй!»

И я жевала. Машинально, автоматически, точно робот. Меня подташнивало, но я упорно продолжала поглощать безвкусное мясо.

Когда проснулась в следующий раз, мир показался чуть светлее и приветливее. Я сладко потянулась на полу, но тотчас обхватила руками плечи и поежилась:

– Ау, есть кто живой? – дала знать, что очнулась. Мой голос звонким эхом наполнил подвал и рассеялся в темноте, хотя тонкий лучик света от крошечного подпотолочного окошка пытался нарушить мрак помещения. – Э-эй, я кушать хочу и жутко замёрзла. – мурчала сладко и даже зазывно.– Мальчики, нельзя заставлять девушку голодать… во всём, – добавила почти бесшумно и улыбнулась своему игривому настроению.

Покричала ещё немного, даже жалобно скреблась в дверь:

– Кто же спасет бедную, несчастную принцессу из заточения? Одинокую, красивую и жутко, – это слово эротично протянула, – возбужденную и голодную. Согласна на дракона, Кощея бессмертного и даже на зелёного тролля! – говорила с паузами, подбирая слова и расставляя акценты. – Отбиваться не буду, клятвенно заверяю и даже больше… ножки раздвину и приму с удовольствием и смирением. – Подождала несколько секунд, но когда молчание кольнуло обидой, заскрежетала когтями по металлу: – Ау-у-у! – Уже начинала злиться тишине и молчанию в ответ.

Ещё через пару минут откровенно металась по подвалу и гневалась на такое кощунственное игнорирование скучающей женщины, проклиная всех мужиков без разбору.

– А-ну откройте, – барабанила в дверь то руками, то ногами, то бросаясь всем телом. – Отворяйте ворота! Твари! Что б вам…

Остановилась так резко, словно налетела на стену и припала к металлической преграде, скрывающей свободу. Обостренный слух улавливал тихий шорох подошв. Кто-то приближался. Я закрыла глаза и повела носом. Перед глазами тотчас ярко высветилась картинка спускающегося по узким ступеням Роберта. Запах ощущался совсем не так, как помнила в человеческом теле. Красочней, детально с резкими оттенками, по которым складывала картинку точно по пазлам. Примерный возраст, темперамент, особенности физиологии, то есть рост, вес.

В руках Вихтерёва была бумажная тарелка с огромным куском мяса… обжаренного. Скрипнула от досады зубами, но всё же голод – не тётка, поэтому уже в следующий миг жадно сглотнула:

– Роберт, радость моя, – сладко запела, только он остановился за дверью. От переизбытка чувств, точно стриптизёрша волной приласкалась к холодной поверхности: – Спаситель. Ты мой бог! – подхалимничала без зазрения совести, и если бы мужчина осмелился открыть дверь, даже запрыгнула на него с ногами и облизала, как позволила моя больная и пока совершенно невостребованная фантазия.

– Вижу, у тебя обострение. Скоро полночь, поэтому тварь беснуется. А ещё Новый год. Жаль, что так отмечаем, но это лучше, чем никак. – беспощадно холодно отозвался Роберт. Послышался скрип замка, и в следующий миг отворилось нижнее окошко. Пара секунд – и тарелка была на полу, а окошко закрылось. – Ешь!

– Гад! – взбеленилась от негодования, но схватила кусок и, не задумываясь о культуре приема пищи, принялась рвать мясо зубами и глотать. – Как ты можешь?! – давилась большим куском, который не желал проваливаться в глотку. – Ты же клятву Гиппократа давал, – еле сглотнула пищу. Облизала пальцы, и чуть скривилась, потому что вкус показался каким-то странным – горьковато терпким. – Ты клялся – лечить!

– Я лечу! – был также спокоен врач.

– Ты убиваешь, – давила на совесть, облизывая пальцы. Досадливо заскулила – почти не утолила голода.

– Я тебя спасаю, – ровно бросил Роберт, послышались его удаляющиеся шаги.

– Тварь! – взвыла я. Подскочила к двери и яростно стукнула ладонями. – Когда выйду, я тебе первому отомщу! – умолкла, жадно прислушиваясь к другому голосу. Родному, любимому, яркому, но такому далекому. Демьян требовал Роберта отпустить его. Угрожал. В красках расписывал как его пошинкует на мелкие кусочки, если выберется из камеры. Точнее, когда выберется.

– Да, мальчик мой, – поддакнула с жаром. – Так его! – скалила зубы, преисполненная гордостью за своего хозяина. – Пусть знает, что мы его ненавидим, – орала исступленно. – Тварь, он нас изолировал друг от друга! Не позволяет коснуться.

– Мил, это ты? – отвлекся Демьян от расточения обещаний смерти.

– Да! – завыла, тоскуя по любимому и желанному до боли и даже прогнулась, словно подставлялась ласкам господина.