Ирина Рычаловская - Однажды в Прибалтике. Корпоративная вечеринка

…– Не расслабляйся, – предупредил между тем охранник, заметив входящего в фойе официанта, с которым поддерживал дружеские отношения, – тут один бомж объявился. Надумал у ресторана милостыню просить. Я его выкинул, но мне показалось – он в твою сторону пополз. К тем мусорникам, что возле кухни.

– О – о! – обрадовался Айвар, – сей момент познакомимся!

– Я бы тебе помог, да не могу отлучиться. Потом воплей не оберёшься.

– Как он выглядит?

– Тошнотворно!

– Надеюсь, ты его угостил пинком в зад?

– Рад бы, да народу кругом…

– Ничего. Я не стану с ним церемониться, позабавлюсь от всей души.

Айвар медленно выпустил дым из ноздрей и мечтательно оглядел присутствующих: – Есть хорошие телки?

– Размечтался. Только старые вешалки.

– Жаль!

Глава 3. Первые гости.

В банкетном зале на видном месте стояла пушистая ёлка, украшенная позолоченными шарами. Под потолком на тонких нитях качались китайские фонарики. Столы ломились от обилия закусок. Сверкали в лучах мощных ламп разнокалиберные бутылки. На сцене музыканты, сбросив пиджаки на рояль, настраивали инструменты.

– По – моему, нам сюда, – предположил Алексей, останавливаясь у входа. Он взял открытку, лежавшую перед ним на тарелке, взглянул…

– Вот наше пристанище на сегодняшний вечер. Стол номер восемь. Занимайте места!

Всего их оказалось семь человек, собранных под определением «Контора» – Светлана из бухгалтерии, ею супруг Вячеслав. Вия со своим Каспаром, секретарша Рота, как всегда одна – у мужа таможенника часто выпадали ночные смены. Два места рядом с ней пустовали – второй бухгалтер с юристом, сославшись на недомогание, остались дома.

– Ну что ж, – улыбнулся Каспар, услышав об этом, – нам, значит, больше достанется!

Посторонившись, он пропустил жену вперёд. Вдали от хозяйских глаз Вия расслабилась, сбросив с себя напряжение последних дней, и сразу похорошела. Все не спеша уселись.

Тамара посмотрела в зал – там далеко впереди располагалась сцена. По обе стороны от неё простирались столы, по четыре в каждом ряду и ещё один находился у двери, ведущей, по – видимому, в подсобные помещения. Хозяев пока ещё не было.

К седьмому столику приблизились представители мясокомбината. Первым, под ручку с женой с независимым видом выступал бывший директор Волков, работающий ныне начальником производственного отдела. Согнувшись, словно изнывая от непомерной ноши, за ним проследовал главный инженер с дочерью. Прежде чем сделать очередной шаг, мужчина на мгновенье замирал, осторожно ощупывая подошвой пол, похоже проверяя его на прочность.

Чуть в стороне просматривалась тщедушная фигура Куклина, которого сослуживцы за вздорный и деспотический нрав не без ехидства прозвали «Великий руководитель». Остановившись у своего места, он почему – то не решался сесть, а напряжённо перебирая ногами, нервно покусывал губы. Потом отозвал секретаршу в сторону.

– Что ему нужно? – поинтересовался Вячеслав, когда та возвратилась обратно.

– Узнать, кто распределял места.

– И кто же?

– Хозяин, естественно.

Люди все прибывали. Голоса становились громче. Кое – где уже хлопали пробки из – под шампанского.

– А мы почему сидим? – удивился Каспар. – Давайте начинать!

– За Рождество, – улыбнулся он, поднимая бокал.

– Присоединяюсь, – поддержал Алексей. – Похоже, я сегодня последний раз с вами праздную. На следующий год скорей всего буду вон в той милой компании.

Все инстинктивно обернулись на соседний стол. Тамара почувствовала, как у неё болезненно сжалось сердце. С первого января Алексея переводили на мясокомбинат. Ему предложили возглавить транспортный цех, в котором отчего – то постоянно менялись начальники.

Считалось, что большинство из них не сумело ужиться с Лейкиным, руководящим отделом реализации. Дело в том, что с приходом нового человека тот мог лишиться значительной доли побочного дохода, ведь речь идёт об огромных и мощных рефрижераторах, развозящих мясную продукцию по столице и далеко за её пределами. Машины эти пожирают прорву бензина, им требуется обязательная страховка, ремонт, постоянный профилактический осмотр…

А это дорого стоит. Но если полностью подчинить себе главного механика, что кстати было проделано виртуозно, появлялась возможность неплохо устроиться в материальном плане. Неудивительно, что любого возможного конкурента Лейкин воспринимал как личного врага и немедленно начинал выдавливать из системы, создавая невыносимые условия для работы. Он действовал «тонко» – ехидно прищурившись, улыбался и вежливо разговаривал, выспрашивая о видах на будущее, а на планёрках, устраиваемых по пятницам, в присутствии самого хозяина, со сладострастием выводил «нерадивого» на чистую воду.

За время своего единоличного правления он сделался настоящим асом по части кляуз и разного рода доносов и хвастался в узком кругу приближенных, что может любого сместить, обвинив его в… нелояльности.

То был абсолютно беспроигрышный вариант. В подобных случаях разыгрывался хорошо отработанный спектакль.

– Нет, к сожалению, вы не патриот комбината, – обычно начинал свои обвинения Лейкин, сокрушённо покачивая головой. И после короткой паузы, скупо ронял, словно бы превозмогая себя: – Думаю, мы не сработаемся… я это прямо вам заявляю, при руководстве. Двурушничать не приучен!

Как правило, после подобного разгромного выступления новичок понимал, что спокойно трудиться на новом поприще ему не дадут и, махнув рукой – гори мол все синим пламенем, добровольно писал заявление об уходе. Начальник отдела реализации, облегчённо вздыхая, вновь принимал транспортный цех под своё «заботливое» крыло.

В данный момент он, усевшись между директором и главным инженером, задумчиво перекатывал во рту зубочистку. Казалось его цепкий взгляд предостерегал каждого – не суйтесь куда вам не следует! Пожалеете! Транспортный цех мой, мой, мой!

Его напрягало соседство с Куклиным. Он находил его отвратительным типом, по чистой случайности оказавшимся во главе такого крупного предприятия, каким на сегодняшний день являлся мясокомбинат. Себя же, естественно, возносил до небес – а как же иначе – ведь он и умён, и красив, и жесток в меру! Ни к кому из работников не имеет привязанностей. Это важно – не принимать во внимание человеческий фактор, что свидетельствует о большой силе воле!

– Ну и рожа! – подумала Тамара, разгадав приблизительно мысли Лейкина, но, спохватившись, торопливо одёрнула себя: – Нельзя никого осуждать!

На комбинате Лейкина за глаза называли Павлином. Повадками он и в самом деле напоминал эту гордую птицу. Ходил всегда высоко подняв голову, через равные промежутки времени загадочно передёргивая плечами, говорил с подчинёнными полушёпотом, заставляя их напряжённо прислушиваться к его еле слышным словам, поминутно смотрелся в карманное зеркальце, нервно пощипывая редкую бородёнку.